Плач льва - страница 22

– Ишь, рычит, гадина! Ты бы еще льва здесь завел!

– Это лев? – Трехлетняя Анютка осторожно заглянула в одеяло, которое Артем приоткрыл, опустившись со своей ношей перед дочкой на корточки.

– Да. Львенок.

– Почему он в одеялке? Сейчас жарко.

– Он маленький, ему холодно.

– Ты его принес насовсем?

– Я его принес пока.

– Он у нас поживет?

– Поживет.

– Мама, папа принес льва! – Довольная Анютка понеслась в сторону кухни.

Лена выглянула оттуда с озабоченным видом, но произнесла, как всегда, иронично и спокойно:

– Мне казалось, обычно львы носят тебя, а не наоборот.

– Этот пока еще слишком маленький. – Артем позволил ей заглянуть в сверток, откуда уже высовывался настороженный нос и два еще подслеповатых желтых глаза.

– Прелесть! – заключила жена и тут же встревоженно спросила: – Отказалась?

– Да. Ты понимаешь, я...

– Я понимаю, понимаю. – Она погладила его по щеке, в очередной раз доказывая, что Артему фантастически повезло со спутницей жизни. Она помнила, как полтора года назад львица Эльвира родила трех котят и отказалась от потомства. Артем еще плохо знал львов, хотя работал уже только с ними. Пудели, несмотря на протесты дрессировщика, отправились в другой город. Там им предстояло стать звездами шоу «Собаки на роликах», а Артему оставалось лишь утешаться воспоминаниями о милых его сердцу собаках и усердно искать общий язык с пока еще не слишком знакомыми хищниками. Неопытность не могла не привести к ошибке, которую должен совершить каждый ученик, чтобы превратиться в мастера. Не избежал этого и Артем. Тогда, после рождения львят, он все ждал, что их мать опомнится, потому и не забрал детенышей сразу же, как только заметил отчуждение. Закончилось это плачевно: на вторые сутки львица съела всех своих котят, и Артем до сих пор корил себя за случившееся. Теперь, когда вновь родившая самка опять проявила холодность к ребенку, он ждать не имел права.

– Один? – кивнула Лена на сверток. Жена дрессировщика обязана знать, что львы обычно приносят несколько детенышей.

– Второй родился мертвым.

Женщина бросила на мужа обеспокоенный взгляд: не переживает ли, не винит ли себя? Кажется, нет. Все в порядке, и она уже весело спросила:

– Куда мы его определим?

– Кого? – вышла в коридор мама Артема.

– Папа принес льва, – объявила и ей Анютка.

– С ума сошел! – схватилась за сердце пожилая женщина. – Тоже мне, Вера Чаплина![4] Ты о семье подумал? Как мы жить будем?

– Так же, как раньше, только вместе с львенком. Кстати, Чаплина держала свою Кинули в коммуналке, и никто из жильцов не возражал, а тут родная мать...

– Я не возражаю, Темочка, – тут же пошла на попятную мама, – я беспокоюсь. Ты же помнишь эту историю с Берберовыми?[5]

– Помню. К счастью, никому больше не приходило в голову держать в квартире взрослого льва. И я тоже не собираюсь. Договорились?

– Договорились, – обреченно вздохнула мама.

Согласие домашних было получено, и малышка Диана (так Артем решил назвать львенка) осталась в квартире на попечении женщин. У Артема репетиции, представления, постановки и ежедневная борьба за жизнь еще двенадцати хищников. В девяносто третьем году запасов мяса в стране не хватало для людей, и обеспечивать необходимым ежедневным рационом всех своих зверей Госцирк возможности не имел. Коллеги из конно-спортивного клуба нашли выход: катали детей на лошадях, хоть как-то животных подкармливали. Лев прокатиться на себе мог позволить только Артему, да и не всякий лев, только самый покладистый. Цирковые зазывали зрителей сфотографироваться с кроликами, обезьянами, медведями, но лев – не кролик и даже не медведь: его на поводке не удержишь. В общем, забот у Артема хватало. Двенадцать пар голодных глаз ежедневно взирали на него из клеток. Говорят, артист должен быть голодным, тогда драматическая игра получается надрывнее и достовернее. Лев – артист развлекательного жанра, а для того, чтобы заставить публику смеяться и восторгаться, неплохо самому быть довольным жизнью. Артем старался сделать эту жизнь приятной: несколько раз в неделю подрабатывал ночами охранником в продуктовом магазине, а зарплату получал мясом. Последствия этого – чуть более сытые звери и несколько внушительных шрамов на ногах дрессировщика: после бессонных ночей реакция заторможена, не всегда удавалось увернуться от чем-то недовольного хищника.