И лишь встретившись с ним сегодня, Джулиана с горечью осознала всю глубину своей ошибки.
Ей вспомнились также и ощущения во время их единственного поцелуя – то, что она хотела, но не в силах была позабыть. Тогда она тотчас прекратила преследовать Эрика и ушла спать, но пробудилась еще до рассвета, потому что ей приснился он, Патрик, второй сын графа…
После того рокового дня мисс Бакстер тщетно пыталась зажить прежней жизнью. Во время последнего светского сезона в Лондоне она почти переступала границы приличий, силясь вновь ощутить ту сладкую дрожь, которую вызвала в ней одна лишь улыбка Патрика. Джулиана меняла кавалеров как перчатки, всякий раз убеждаясь, что выбор ошибочен. Флиртуя с бесчисленными светскими щеголями, улыбаясь им и даже изредка позволяя себе романтический поцелуй под луной, она не чувствовала ровным счетом ничего. Ничего похожего на те ощущения, что вызвала в ней некогда близость с этим человеком.
Именно память о том самом поцелуе, столь же неистребимая, как ее чувство вины, превратила теперь предложение Патрика из чисто делового, достойного рассмотрения, в нечто, от чего мисс Бакстер, похоже, была не в состоянии отказаться…
Джулиана облизнула пересохшие вмиг губы, силясь унять вновь охвативший ее от этих мыслей жар.
– Вы должны уехать со мной первым же утренним дилижансом, Патрик. От этого зависит и ваше будущее, и судьба всей вашей семьи.
Он не пошевелился. Не сказал ни слова. Просто глядел на нее со столь характерным для него суровым выражением.
Мисс Бакстер мысленно взмолилась, чтобы у нее хватило сил договорить. Именно сейчас… потому что потом она не найдет в себе мужества сказать эти слова.
– Если это единственное, что остается, то нам нужно пожениться. Сегодня.
Патрик уставился на мисс Бакстер, только что потребовавшую, чтобы они немедленно вступили в брак, и невольно вздрогнул. Полно, уж не совершает ли он вторую непоправимую ошибку в жизни?
Впрочем, его мужское естество, будучи вполне независимым органом, откровенно не соглашалось с мозгом – или как минимум требовало равноправия в этом споре. Потому что, обмозговав все доводы «за» и «против» этого безумного шага, Патрик не учел самого главного.
Джулиана – красивая женщина.
Теперь, когда она скинула наконец грязное зеленое платье, нежная линия ее шеи притягивала его взгляд словно магнит. А грудь под тончайшей тканью простой хлопчатобумажной сорочки была именно такой, какую рисовало прежде его воображение, – пышной и высокой. На нее невозможно было спокойно смотреть. Патрик все это время прожил в Мореге бобылем, избегая повышенного интереса со стороны некоторых похотливых вдовушек и ветреных служаночек, которые, прохаживаясь по улице, приподнимали юбки, готовые оказать холостяку любую интимную услугу. Теперь же, когда его тело отозвалось на соблазнительные прелести Джулианы, Патрик вспомнил о том, что он мужчина. А Джулиана – женщина, которая, невзирая на всю дикость ситуации, воспламенила его мужские инстинкты. Далеко не самые худшие из человеческих инстинктов, которые способна пробудить в муже жена.
Жена… Это слово показалось ему странным на вкус.
Мисс Бакстер завладела его мыслями. По правде говоря, Патрик надеялся, что до этого не дойдет. Та Джулиана, которую он узнавал сейчас, похоже, ничуть не пеклась о своей репутации – по крайней мере настолько, чтобы столь поспешно принять его предложение. Она определенно умна. И остроту своего ума блестяще продемонстрировала не единожды – к примеру, сегодня, поставив на место его преподобие…
