Пламя над Волгой. Крестьянские восстания и выступления в Тверской губернии в конец 1917–1922 гг. - страница 16

Осужденные к лишению свободы были освобождены по амнистии к годовщине революции, но решение об этом коллегия губревтрибунала приняла только 9 мая 1919 года[85].

Михаил Королев, единственный из руководителей восставших, скрылся. Он был задержан уже в 1919 году, когда рискнул вернуться на родину. Его, как и четверых других лидеров, приговорили к расстрелу, но к моменту вынесения приговора (2 марта 1920 года) ВМН была отменена, и ее заменили на пожизненное заключение. Приговор предусматривал, что первые пять лет осужденный не имеет права на прогулки, свидания и даже уличные работы. 13 декабря того же года кассационный ревтрибунал смягчил приговор до 10 лет лишения свободы[86].

Занятно, что с первых дней восстания и десятилетия спустя участники подавления заявляли, что оно было организовано левыми эсерами, которые тогда контролировали Старицкий уездный исполком (в нем было всего два большевика). А некоторые особо выдающиеся товарищи, типа чекиста Круглова, умудрялись находить среди организаторов и меньшевиков. Правда, никто из них не упоминал, что убитый Гусев и сам был левым эсером. А записанный позже во вдохновители восставших председатель уездного исполкома Виноградов и сам принимал участие в подавлении восстания[87].

Восстание в Бараньегорской волости в начале июля 1918 года можно считать классическим примером того, как советская власть еще до эпохи комбедов доводила крестьян до белого каления.

В мае в волости началась реализация политики по учету продовольственных «излишков» и их изъятию. Занятно, что в воспоминаниях самих советских работников говорится о том, что реквизиционным отрядам было в деревнях делать нечего, поскольку излишков хлеба просто не было. Но ведь это как собирать. А между тем никто здесь менять беспартийный исполком на большевистский комбед не собирался. Результат не заставил себя ждать: в районе 20 мая комиссар по охране волости (обратите внимание – ЧК на волостном уровне!) левый эсер Молчанов затребовал из уезда отряд, «ввиду возбуждения волости против советской власти», а также для ареста «контрреволюционеров». Занятно, что другой левый эсер, бывший комиссар транспорта Тверской губернии Виноградов в это время объявил большевиков врагами народа. Уездный исполком в требовании не отказал, и 14 июня в волость были направлены десять кавалеристов с пулеметом.

Молчанову были даны полномочия арестовывать жителей по собственному усмотрению. Одновременно уезд потребовал приступить к реквизиции и учету хлеба. Но, видимо, этих сил не хватило, поскольку уже через три дня Новоторжский военно-революционный комитет просит прислать в волость еще пулеметы в помощь работающему отряду[88].

Красноармейцы решили поискать излишки в помещичьих имениях. Их в волости было два: Таложня и Велеможь. В последнем отряд в первой половине июля реквизировал скот, использовал покос для своих лошадей, а заодно выселил из имения помещицу Тишинскую (по некоторым сведениям, ее арестовали) и объявил хозяйство национализированным. Немедленно пошли слухи, что скоро начнут отнимать коров и птицу и у крестьян, после чего произошло столкновение с крестьянами деревни Тавруево, которые ночью окружили имение. В результате красноармейский отряд из пятнадцати человек был разоружен, реквизированный скот забрали по деревням[89].

После этого крестьяне нескольких деревень объединились под руководством бывших офицеров Синицына и Новикова, центром движения стало село Кузнечиково. Но как в любом восстании, постоянного вооруженного отряда организовать не удалось. Тем не менее повстанцы сумели организовать сопротивление отряду, прибывшему из Торжка (сорок бойцов). Крестьяне даже пытались атаковать Велеможь, но не устояли против пулеметного огня. Красноармейцы не решились наступать и затребовали подмогу из Твери, Ржева и Лихославля