Женщина слушала меня внимательно, а потом укрыла мои руки своими и озорно улыбнулась.
- Ваша Светлость, я вас не узнаю. Так быстро сдаваться? Ну наорали и наорали. Придумаем что-нибудь, разве впервой? Да и вообще, когда-нибудь это все равно бы случилось - так почему бы не сейчас? Вы, к слову, очень красиво злитесь - может оно и к лучшему. Ведь он же не разорвал помолвку сразу…
Элиза, моя милая добрая Элиза, как старается меня успокоить - ну надо же! Надо выписать ей премию. Двойную. Придумать же такое - красиво злюсь. По-моему, когда я злюсь, я похожа на подземную нечисть, из тех, которые по словам нашего проповедника мучают грешников после смерти.
После моей последней исповеди, на которую меня угрозами заманил отец, святой муж пообещал, что у меня непременно будет возможность сравнить, похожа ли эта нечисть на то, что рисуют в святых книгах в качестве иллюстраций. Я была уверена, что даже у богов, создавших наш мир, фантазия не такая извращенная, как у людей, так что подземные стражи наверняка не настолько жуткие внешне. В любом случае…
- Может он и хотел, Элиза. Ну, что-то он сказать точно хотел, - с улыбкой смирившегося с судьбой человека поделилась я, - Но я вылила на него чай и запустила в него чашкой… А потом и чайником… К счастью не попала. Верткий, поганец. Слава всем богам, что не попала! Хотя если он разорвет помолвку, может и жаль - хоть какое-то было бы утешение…
Элиза только вздохнула и отвела взгляд, разглядывая обои и пытаясь придумать, как еще меня можно утешить. В этот момент со стуком зашла одна из горничных предупредить о том, что матушка вернулась с прогулки по столице и ждет в гостиной. Я скривилась. Если она уже слышала, она с меня не слезет до конца жизни!
Герцог Сильбербоа сидел в своем кабинете с еще немного мокрыми после ванны волосами и озадаченно смотрел в окно. Сумерки опускались на город, зажигались фонари, и в углах кабинета копилась тьма, до которой не добирались свечи. Мужчина не любил освещать все помещение в темное время суток, предпочитая освещать только рабочий стол.
Он до сих пор переосмысливал всю свою жизнь, которая довела его до этого конкретного момента, в котором он сидит и не понимает ни-че-го. Что не так с этой девочкой?
На дорожке в парке прямо под окном мигнул и зажегся янтарный фонарь, оставляя росчерк света на сумеречно-синей стене. Янтарный… Как глаза у этой фурии. Дверь с веселым перестуком открылась, и зашел Орхан со своей вечной веселой, чуть лукавой улыбочкой.
- Ваша Светлость, - он юрко проскользнул и быстро, пока его не выгнали, уселся в кресло, тут же укутавшись в плед, снял ботинки и поджал под себя ноги, уставившись на друга честными глазами.
Герцог смотрел на него снисходительно - взрослый мужчина, а сворачивается, будто котенок - и ведь даже не выглядит при этом нелепо. Орхан всегда почему-то будто ждал, что его вот сейчас прогонят, значит надо как можно быстрее устроиться так, чтобы сделать это было неприлично.
- У тебя взгляд такой озадаченный, - потянул он, - Что-то случилось?
- Моя невеста…
У Орхана тут же с интересом сверкнули глаза и он улыбнулся еще шире.
- Маленькая мисс Огонек! Уже интересно! Вы же сегодня чаевничали своим презабавным любовным треугольником, да?
Герцог нахмурился. Интерес друга к его невесте не то чтобы прямо удивлял - он всегда с любопытством относился к новым людям, но вызывал некоторое раздражение.
