Планета битв - страница 20

Казалось бы, после подписания Большого договора, покончившего с войной, перед всеми открывались великолепные перспективы. Но тут спасенный из смертоносных объятий Жорного леса Шерхель заявил, что он видел будущую федерацию в гробу, причем в соответствующей обуви. Лускус попытался урезонить немца по-приятельски и был послан, причем Зигфрид обнаружил неплохое знание разговорного русского языка. Взбеленившийся одноглазый хотел уже отдать приказ арестовать Шерхеля, но тут выяснилось, что исчезла Акка. Пропала, растворилась в каменном хаосе окрестных гор, оставив с носом славящихся наблюдательностью и осторожностью стэлменов. Впоследствии выяснилось, что и ее гвардия, батальон «Сокол», тот самый, который спас меня и разгромил банду Каракурта, последовал за своим командиром. Ну и, наконец, Лапин, которого Лускус прочил на пост министра Внутренних дел, высказался в том смысле, что ему надоело быть начальником. Прохор вернулся за Лимес, где уже сидел на заводских руинах Шерхель, а следом за своим вожаком через горы и степи двинулись и сибиряки-беловодцы. Сейчас население Лимеса составляло приблизительно четыре тысячи человек, но Лускус говорил, что люди идут и идут к Лапину. Он принимает всех – земли хватает.

– Если так пойдет дальше, они вместе с этим психованным немцем создадут там аналог Горной республики.

По тону одноглазого я понял, что ему это не по вкусу. А он между тем продолжал:

– Нам нужна интеграция, единство, если угодно. А Шерхель и Лапин становятся дестабилизирующим фактором, альтернативой. И если к ним присоединится домина Анна, то все, пиши пропало…

– Почему? – удивился я. – Ну, захотели люди жить по-своему. Живут же общинники на озере Скорби, живет, и процветает, между прочим, Горная республика. Будет еще одно образование – Лимес.

– Мне сейчас некогда объяснять, браток, – грустно сказал тогда Лускус. – Но ты помысли на досуге, и наверняка поймешь, что материалист и идеалист никогда не уживутся в одной лодке. В конечном итоге один утопит другого…

И вот я шагаю по Великой равнине, топчу степные травы, слышу стрекот множества насекомых, крики птиц в небе, но на душе у меня неспокойно. То, чем я в настоящее время занят, досугом ну никак не назовешь, однако именно сейчас я решил распутать клубок противоречий и загадок.

Что предложил Лускус взамен нашей ориентированной на выживание колонии за Лимесом? Да примерно то же самое, что и Сыч – нормальное государство со всеми его атрибутами, включая деньги и собственность. Фактически мы проиграли войну. Не вчистую, не разгромленными на поле боя, но проиграли. Это раз.

Государство неизбежно имеет как положительные, так и отрицательные стороны. Социальное неравенство или, говоря по-простому, власть богатых над бедными – это еще не самое страшное. Политика, интриги, коррупция, преступность… Это два.

И третье: я уверен, что и Зигфрид, и Лапин, и Акка во времена, когда мы вместе со всеми остальными колонистами боролись за жизнь после катастрофы, были счастливы. Да, черт возьми, именно счастливы! Они нашли себя, свое место в жизни, место, на котором они были востребованы и незаменимы. Да, это была колоссальная ответственность. Риск, смертельная схватка с неизвестностью, игра по чужим правилам, ставка в которой – полмиллиона жизней. Однако они не побоялись сыграть, и выиграли. Наверное, тот тип социальной и экономической организации, который был у нас до войны, едва ли можно назвать комфортным, но он идеально подходил для начального периода. Прошло время, будущее перестало быть пугающим, наступила некая стабильность, да еще и разрешилась вечная дилемма – стоит или нет ждать помощи с Земли? Пусть разрешилась она в пользу «не ждать», но ужасный конец, как известно, лучше, чем ужас без конца. И люди захотели другой жизни, не в обнимку с арбалетом, не под постоянным окриком бригадира или десятника. Людей можно понять. Точнее, я их понимаю. А вот Акка не смогла – или не захотела? Шерхель же, привыкнув к тому, что был безраздельным хозяином над всей промышленностью Лимеса, просто не пожелал стать в Фербисе вторым номером. Лапину, «беловодцу со стажем», вообще претила мысль жить в обществе, из которого он и его единомышленники пытались бежать еще на Земле, создав собственное государство, которое, наверное, можно было бы назвать архаично-анархистским. За это, собственно говоря, беловодцев и сослали на Медею. Гримаса судьбы – в конечном итоге они оказались у разбитого корыта и вынуждены были снова бежать.