– Правильно, пышечка моя! – снова чмокнул жену в нос Чёдэс. – Улавливаешь мою выгоду. Но не перебивай. Так вот, а за два стеклянных марбла я могу взять три связки! Понимаешь? Ракушки дешевле шариков, да ещё и хрупкие!
– Да, шарики ведь тоже можно разбить! – не унималась Вахва.
– Конечно и марблы можно разбить, если швырять их в камни, с дуру, – горячо возразил раздосадованный Чёдэс, – но, разговор не об этом! Ты только представь – вот я нагружаю свою тачку доверху тюками с фруктами, мылом, накидками, блицами и другим барахлом, за которые смогу выручить, ну, допустим, десять тюков красных водорослей, по двадцать связок в каждом, и десять тюков рыбы. Больше в тачку не влезет. Но в дороге у меня всегда, нет-нет, да отколются края у пары чаш или помнётся часть фруктов. Такой товар или не обменять, или его и за полцены не берут. А это мои потери. Да, я конечно же беру и пару шкатулок раковин с собой, но и у них иногда края оббиваются. За такие раковины со сколами я уже не выменяю водоросли! Это тоже потери! А вот теперь представь, что я беру только одну шкатулку с тремястами марблов, и привожу тебе… тачку, с двадцатью тюками водорослей! А это четыреста связок! Четыреста! Сколько я смогу тут красивых чаш блицей наменять, посчитай?
Вахва ахнула от таких цифр и выпучила глаза на мужа. Тот, видя, что впечатлил её, ухмыльнулся и сказал:
– Вот потому я и убеждал Флэма подкидывать мне иногда по горсти марблов за какие-нибудь подарки, а потом и перетянуть у Элава контроль за шариками. Но этот парнишка ещё тот прохвост… понимает выгоду… вот и переживаю теперь, как бы не разболтал Флэм лишнего про меня Элаву…
Хлада с трудом разлепила веки и мутным взглядом осмотрелась. Она лежала на полу в той же позе, в которой припала к свечению ночью, и до неё издалека, словно сквозь подушку, доносились звуки утреннего перезвона. Сиялки в лампе уже вовсю трепетали ярко светящимися крылышками, разгоняя мрак в жилище.
Голова непривычно гудела и девушка никак не могла сосредоточиться. Она очень осторожно встала с пола, поморщилась от лёгкой головной боли и как в полусне начала искать свою белую накидку, пока не вспомнила, что подарила её малютке Хладэне.
Улыбка на мгновение коснулась губ Хлады, но она тут же вздрогнула от всколыхнувших память, пугающих видений червей. Её затрясло мелкой дрожью, но не взирая на припоминаемый страх, именно сейчас она чётко осознала, что как бы страшно ей не было, теперь она ни за что не сможет отказаться от общения с червями, потому что это в корне изменит всю её жизнь навсегда.
Чтобы хоть как-то прийти в себя Хлада села на кровать и, закрыв глаза, стала мысленно многократно повторять: «О, черви, свет несущие и тепло дарящие! Помогите мне понимать вас и образы ваши! Я боюсь снова впасть в беспамятство, как случилось в первый раз. Мне тяжело разгадывать то, что вы мне показали, но я больше не смогу без общения с вами! Прошу вас, черви, свет несущие, помогите мне очистить мысли, принять ваши образы и понимать их!»
Легкое тёплое покалывание ног заставило Хладу открыть глаза и она увидела вокруг ступней чуть видимый золотистый туман, который мерцал небольшими искрами.
Девушка улыбнулась, приняв этот знак от червей, что она услышана. Голова Хлады прояснилась. Выйдя из жилища в привычный полумрак, девушка с улыбкой направилась под навес на утренний перезвон.
