– Нет, я хочу поговорить с ним «до».
– Думаю, сейчас это невозможно. Только после церемонии.
С каждой минутой, приближающей меня к церемонии, мне становилось все хуже. Дом опустел, и вот уже Тая сказала мне спускаться.
На улице соорудили небольшую круглую беседку. По традиции ее полностью обвивают листья и большие гроздья винограда. Внутри нее сейчас стоит мой жених в белой длинной рубахе, а снаружи вокруг выстроились свидетели. Первый круг замыкали самые близкие: Дешон, Люсеа, ближайшие родственники Машеров, Борис с моей стороны, а также Грейс, Эмма, Вайкиша и Эла.
По еще одной традиции альбусситов никто до церемонии не должен видеть невесту. Это повелось издавна, когда, жених выбирал невесту, но скрывал свой выбор, чтобы никто не смог ее увести или отговорить. Невеста «разоблачала себя» на церемонии, и только тогда свидетели, включая даже самый первый круг со стороны жениха, узнавали кто ей стал. На современном Альбусе эта традиция за многие годы упразднилась, однако в день бракосочетания невеста до поры до времени оставалась скрытой.
Я спустилась в открытую парадную с резными стеклянными колоннами. Толпа незнакомых людей заполнила сад, и многие стали оборачиваться, вглядываясь внутрь особняка, откуда я медленно спускалась на улицу. В самой гуще толпы я увидела увитую виноградом арку. Значит, мне туда. Босиком я ступила на траву.
«Авиям не должен жениться на мне, это неправильно!»
Толпа передо мной расступилась, пропуская к арке, и я, двинулась вперед, глядя, как мои стопы исчезают в траве. Нервное напряжение нарастало, и я еще больше замедлилась, надеясь, что пока доберусь до жениха, мой пульс придет в норму, а руки и коленки перестанут трястись.
«Вот и окончилась наша история. У меня нет другого выхода, как сказать это при всех. Авиям возненавидит меня».
Мои ноги уткнулись в деревянную ступеньку. Я у цели. Не поднимая глаз, я подошла к Авияму и остановилась, увидев подол его белой рубахи.
«Надо держаться. Я не имею права начать плакать или истерить».
Вокруг нас началось движение. Мужчина в подобном нам одеянии и несколько девушек запели на альбусситском, сверху начали медленно сыпаться лепестки белых маленьких цветков.
Тяжесть сдавила сердце. Церемония началась! Я должна сказать ему! Я должна набраться смелости и все рассказать сейчас же!
Это была довольно длинная песня. Но и этого времени мне не хватило, чтобы успокоиться, напротив, удерживать слезы стало еще сложнее.
«Мой любимый меня возненавидит! Его мать оказалась права. Что бы она не хотела сказать своим молчаливым пренебрежением ко мне, я это заслужила».
По щеке сбежала слеза.
Мужчина и девушки закончили петь, и в арке остались мы одни.
Авиям сделал шаг навстречу мне, взял мои ладони и прижал к своей груди. Любимый принялся интенсивно поглаживать мои руки, он видит, как я нервничаю и хочет успокоить. Но от этого мне становилось только хуже. Знакомые белые пятна начали закрывать от меня подолы наших рубашек.
– Лора. – уверенно начал Авиям. – Мое Солнце! Мне никогда не забыть день, когда я впервые увидел тебя. – Авиям говорил очень пылко, но негромко, только для меня. – В тот самый первый день нашей встречи я был ослеплен! Твои глаза сияли ярче солнца, все вокруг растворилось, померкло в лучах их света! Ты отвернулась, но ослепленный, куда бы я не посмотрел, не видел уже ничего, кроме твоих глаз.
Слезы хлынули ручьем и обожгли щеки. Сил держать их в себе не осталось.
