Медленно подошла, как во сне, подняла руку, провела ладонью по шершавой щетинистой впалой щеке. Он осунулся, похудел, но тот же – мой, запретный…
Тряхнула головой, чтобы отогнать наваждение.
– Ну, милый, я пойду… – Смущенно улыбнулась, запоздало отдернув руку. – Пойду, потолкаюсь в автобусе. Ты знаешь, какие очередины в метро в час-пик?
– Правда? – Он удивленно приподнял брови.
– Ах, да, Солнце, я и забыла, что ты не ездишь на метро, как же, личное авто! – Слова прозвучали, как издевка. Оставалось надеяться, что и эта сойдет мне с рук, сойдет как все остальные. Почему мне все сходит с рук!? Как жаль, что его не вывести из себя, не зажечь тем же огнем, каким пылаю к нему я. Жаль… А иначе – меня бульдозером не выдворить отсюда и черт с ней, с его простудой!..
Он засуетился, глянул в зеркало, приглаживая непослушные волосы на макушке.
– Я тебя отвезу.
– Ты болеешь, тебе нельзя. Да и на чем, на машине?
– Я хочу. – Он упрямо выпятил подбородок.
– Нетушки, не поеду я на машине. – Пока он не опомнился, привстала на цыпочки и чмокнула его в выставленный подбородок.
– Твердо решила? – Пожав плечами, он распахнул дверь.
– Пока.
– Пока. – Он наклонился и легонько коснулся моей щеки своими губами…
Кровь прилила к лицу, сердце заколотилось, стало так легко и радостно! Хотелось петь… и остаться…
– А может, все же я тебя отвезу?..
– Нет, не надо, не хочу на машине… Эх, там – Такая Осень!..
Можно ли поймать Ветер? Кто знает, может и можно. На миг, на час, на время. Но вот удержать его, привязать, заставить, потребовать быть рядом – нельзя. Не зависит это от него, не в силах он это выполнить, даже если пообещает, и сам поверит. Ветер, он ветер всегда, чтобы не случилось.
Но она не поверила, не захотела. Он пролетал мимо и зацепился, сам не зная почему. Заигрался с ее ленточкой в волосах, зарезвился, бросил горсть парашютиков от спелого одуванчика ей в лицо. Она отвернулась, засмеялась и начался разговор:
– Привет, Чудо!
– Привет!..
И будто знакомы давно-давно. Нет секретов, скрывать нечего, да и ни к чему, зачем? Хорошо вместе, хоть пока и не встретились, и знакомы лишь по телефону. Ей – уютно, ему – весело. Если грустно, стоит чуть поговорить по душам и как рукой грусть снимает.
– Ты скоро приедешь?
– Через пару недель.
– Вот и здорово, ты с отдыха, я из командировки… Встретимся, скорей бы…
Она не верила ему – смешной, легкий, загадочный, и в тоже время такой понятный, свой, близкий. Хорошо с ним, волнительно, спокойно. Голос приятный, теплый, согревающий. Верить ли во встречу? Нет, боязно – сколько уже обмана было, напраслины, пустословья. А может быть он потому и не отстает, чтобы она вновь поверила, оттаяла сердцем, загорелась, ожила?? Дай то Бог! Но нет, не верит, рано, рано верить – пока не встретились, пока не заглянула ему в глаза. Какие они, что там в них? – Насмешка ли, желание поиграть или искренность и сердечность?
Снова звонок, поздний, уверенный:
– Солнце, как дела, что делаешь?.. Дома? А я сейчас с улицы звоню – тут дождь, замерз смертельно…
Хриплый простуженный голос в трубке, узнаваемый отныне с первой
ноты. И уже почти верится, что все не просто так, не случайно, а необходимо.
Кто-то сказал бы – верь, смотри как он постоянен, как вьется, ждет. Другой сказал бы – нет, слишком смешливый, несерьезный, поверхностный, романтичный. И то, и другое верно. Заигрывает, манит, интригует… Но ведь она поддержала игру – из любопытства, из-за «нечего терять», безысходности, тоски, скуки. Причин много. Но одна главная, и она не обсуждается. – Она поддержала игру, всерьез или нет – не важно.
