…Джон долго не мог дозвониться до крепко уснувшего Пашки, запершегося на все замки в оружейном складе. Но все-таки дозвонился и когда Пашка с недовольной заспанной физиономией открыл им с Брэдли дверь, Джон безо всякого намека на юмор в голосе сделал ему строгое внушение:
– Рядовой Ульянов – как вы могли уснуть на боевом посту, который тем более является складом оружия, аппаратуры и амуниции нашей группы! Вы очень безответственно отнеслись к своим обязанностям – я объявляю вам строгий выговор и еще один наряд вне очереди. Так что придется вам еще сутки подежурить на этом складе!
На что, ничуть не раскаявшийся, Пашка Ульянов язвительно подумал: «Да мне здесь не так уж и плохо, командир!».
Джон, по выражению лица Ульянова, догадался, о чем тот подумал и не без злорадства добавил:
– Тем более, что имеются сведения о готовящейся на Станции диверсии. Диверсия произойдет примерно через шесть часов. Но тебе, как дисциплинированному солдату придется оставаться на своем посту еще восемнадцать часов – будешь докладывать на борт «Германа Титова» о последствиях диверсии. Вот так-то, брат!
– Какая диверсия?!?!?! – в один голос воскликнули пораженные заявлением сержанта Гариссона Брэдли и рядовой Ульянов.
– Потом объясню! – коротко сказал Джон и добавил, обращаясь уже к Киннону: – Брэдли – соединись пожалуйста с командной рубкой и потребуй массового обыска станции на предмет обнаружения диверсантов и возможных взрывных устройств! Сейчас бери автомат и четыре магазина к нему, и идем по направлению к рубке! Пашка – ты остаешься здесь, не спишь и никуда не уходишь! Я с тобой свяжусь через час!..
Дерево Ракельсфаг. Территория племени Семи Ветвей. Поздний вечер двадцать восьмого дня
…Гера дождалась момента, пока крепко уснет младшая сестренка, и нежно поцеловав ее на ночь, почти на цыпочках, стараясь не разбудить древнего дедушку Раоклина, спавшего из-за своего внушительного возраста очень чутко, прошла по анфиладам древесных гротов, мягко освещенных тускнеющим золотистым сиянием прозрачных лепестков ясноносов. Оставив за спиной Родовое Дупло, она вышла в темно-фиолетовую прохладу начинавшейся очередной Весенней ночи. Гера знала, что отец вернется не скоро домой, пребывая сейчас на традиционном Совете Старейшин, всегда проводившемся с началом Весны, процеживая там время в ожесточенных прениях и поэтому не боялась его встретить – Айсаргай своей суровой отцовской волей, просто-напросто, никуда бы не отпустил ее на ночь глядя, мотивируя страшным ураганом и небывало мощной грозой, яростно бушевавших где-то за пределами крон Ракельсфагов. Но Гера и не собиралась далеко ходить, ей всего лишь хотелось побыть одной среди ночной тишины, повдыхать аромат распускавшихся вокруг цветов и помечтать о тех снах, какие увидит она сегодняшней ночью. Девушка абсолютно точно была уверена, что в самую глухую полночь, когда Болбург с максимальной интенсивностью заполыхает извечным кровавым светом, посылая его зловещие потоки на мир внизу, где живут неизвестные, ненавидящие Деревья, чудовища, она услышит голос Своего Мальчика – самый чарующий и прекрасный голос во Вселенной. А Мальчик обязательно услышит Геру – он летел, приближался к ней из ночного неба, простиравшегося неизмеримо выше даже самого Болбурга. Она почти верила в то, что Мальчик успеет ее спасти, хотя и, своим женским сердцем Древесной Ведуньи и Дочери Вождя, Гера чувствовала много больших трудностей и смертельных опасностей, подстерегавших Небесного Мальчика на том тернистом пути, который пришлось избрать ему, как почему-то казалось Гере, не по обственной воле.
