Сначала она увидела Его Тень – стройную широкоплечую, упиравшуюся головой в потолок. Звуки шагов затихли, и Тень неподвижно замерла, словно бы Мальчик набирался смелости появиться перед глазами любимой в своем материальном воплощении.
– Ну, входи же, входи, Мальчик – не стесняйся. Я так долго Тебя ждала…, – нежно прошептала Гера, заставляя и упрашивая успокоиться забившееся в нервном ознобе сердце.
Тень шевельнулась и медленно двинулась вперед…
…Но что-то внезапно насторожило в движениях Тени Геру, скорее всего – ее хищная вкрадчивость. Липкий противный ужас наполнил душу Геры и рвущийся наружу крик застрял в горле – в проеме парадного коридора Родового Дупла появилось клыкастое синее красноглазое лицо, ужаснее которого Гера не видела за девятнадцать лет своей жизни…».
Она проснулась со страшным криком, затравленно заметавшимся среди золотистых стен их с Леей спальни:
– Я звала своего Мальчика, а не тебя – Смерть!!!
Испуганная Лея бросилась на шею сестры:
– Герочка милая – что с тобой, успокойся! – хлюпающим носиком она ткнулась в шею Геры.
Гера почти сразу пришла в себя, крепко обняла прижавшуюся к ней всхлипывающую Лею.
– Тебе… приснился… страшный сон?! – сквозь слезы с трудом выдавила из себя сестренка.
– Да, девочка моя – очень страшный сон. Но это всего лишь сон… – свободной рукой Гера отбросила в сторону упрямый золотистый локон, настойчиво норовивший закрыть ее огромные прекрасные глаза, в глубине которых еще не растаял леденящий ужас, пережитый во сне. – Но сны часто несут в себе много скрытого смысла, девочка моя. И нужно уметь правильно растолковать этот смысл! – добавила она, задумчиво глядя в золотившийся искристыми точками полумрак. И вдруг, несмотря на недавно канувший в небытие, вместе с прервавшимся сном, кошмар, мощный приступ светлой радости заполонил душу девушки безошибочным предчувствием скорого обязательного появления Мальчика. Она так и сказала вслух:
– Вот увидишь, Лея – он скоро прилетит к нам! Не может не прилететь, и никакой враг не сможет остановить Его! – и убежденно добавила, не размыкая губ: – «Даже сама синелицая красноглазая Смерть!, под чьей маской скрывается Золотистая Гибель!».
Лея немного успокоилась и перестала всхлипывать. Тогда Гера осторожно разомкнула объятия младшей сестры:
– Обожди, малышка! – и, поднявшись со спального ложа на ноги, она подошла к ближайшему букету, свернувшихся в плотные бутоны, ясноносов.
– Ты куда? – спросила Лея.
– Мне приснилось, что под дыханием Смерти начали тускнеть и гаснуть наши ясноносы, – ответила Гера.
– Нет – такого не может быть! – испуганно сказала Лея. – Представляю, как тебе страшно было в таком ужасном сне, бедная моя Гера!
– Ну, я же знала, что ты не спала, а охраняла меня во сне, поэтому мне было не так уж и страшно! – улыбнулась сестренке Гера.
Лея тоже улыбнулась в ответ.
– А где наш строгий папа? – не переставая улыбаться, спросила Гера.
– Он ушел на Совет Племени! – нарочито округлив глаза, сообщила Лея. – Очень сердитый ушел! У них какой-то очень важный сегодня Совет!
– Весной всегда – очень важные Советы! – непонятно усмехнулась Гера и осторожно провела кончиками пальцев по одному из бутонов ясноносов. Бутон трепетно вздрогнул, издав слабый шелест, ласкающий слух, немного изогнувшись на упругом свежем стебле.
Гера бросила на Лею нежный, выразительный, полный любви взгляд. Лея перехватила взгляд сестры и вопросительно кивнула:
