Планета песка - страница 2

Стрелка хронометра двигалась, и двигалась, и двигалась. Ровно в два-два Стэн нажал на кнопку привода. В одно мгновение он и его невероятный космический скакун прочно уперлись в тысячефутовый холм из блестящей хромированной стали. Колебания поля Боудойн-Холла были незаметны. Космос был мал и ограничен, а Сталлифер – огромен. Затем включился привод аппарата. Он отлетел от корпуса, и корабль исчез так же бесследно, как пламя задутой свечи. И Вселенная была настолько огромна, что вызывала дрожь у человека, который оседлал абсурдно маленькое устройство в такой пустоте, с одним холодным белым солнцем, настолько близким, что едва можно было разглядеть диск, и бесчисленными далекими и равнодушными звездами со всех сторон.

В тот момент, когда поле корабля сжалось и оставило его снаружи, Стэн потерял невероятную скорость, которую придает поле. За бесконечно малую долю секунды, необходимую для того, чтобы поле завершило свое сжатие после того, как покинуло его, корабль преодолел буквально тысячи миль. За чуть большую долю секунды, необходимую для того, чтобы он снова расширился, он продвинулся на несколько миллионов миль. К тому времени, когда разум Стэна действительно осознал тот факт, что он был один в космосе, корабль, от которого он отделился, находился, вероятно, в пятидесяти или шестидесяти миллионах миль от него.

Конечно, он был абсолютно защищен от повторного захвата. Если бы его побег остался незамеченным хотя бы на полминуты, всем кораблям Космической стражи потребовалась бы тысяча лет, чтобы обыскать объем пространства, в котором можно было бы найти одну маленькую фигурку в скафандре. И было маловероятно, что его побег будет замечен в течение нескольких часов.

Он был очень, ужасно одинок. За много-много миллионов миль от него тускло светило карликовое белое солнце. Звезды равнодушно взирали на него, разделенные световыми веками пространства.

Он запустил миниатюрные гироскопы, которые позволяли ему управлять аппаратом. Он направился навстречу солнцу. Ему нужно было найти планету и приземлиться на ней. Конечно, Роб Торрен мог просто придумать его побег в пустоту, чтобы он мог умереть и съежиться в пустоте, и никогда, никогда, никогда за всю вечность его больше не найдут. Но каким-то образом Стэн свято верил в ненависть, которая существовала между ними двумя.

Прошло два дня, прежде чем он приблизился к уединенной планете Хор Альфа. Воздух в его скафандре приобрел ту смертельную спертость, которая является доказательством того, что хороший воздух – это нечто большее, чем просто смесь кислорода и азота. Он почувствовал вялый дискомфорт, который возникает от бутилированной, повторно очищенной дыхательной смеси. И по мере того, как диск планеты увеличивался, он почти ничего не видел, что могло бы поднять ему настроение.

Планета вращалась по мере того, как он приближался, и казалась абсолютно безликой. Терминатор – линия тени, когда солнечный свет вторгался на ночную сторону планеты, – был идеален. Не было никаких гор. Облаков не было. Казалось, здесь не было никакой растительности. Однако там была крошечная полярная ледяная шапка – настолько маленькая, что сначала он ее не обнаружил. Это была даже не ослепительная белизна, а просто белесость там, где должна быть полярная шапка, как будто это был иней вместо льда.

Он пошел наискось вниз, чтобы при приближении соответствовать наземной скорости планеты. Верхом на крошечном космическом ловце он выглядел скорее как невероятная ведьма верхом на невероятной метле. И он был очень, очень уставшим.