– Я вам не помешаю? – робко спросил мягкий голос.
Стивен, представлявший, что и как он должен будет спросить у министра культуры, дернулся и резко отодвинулся на край дивана.
– Простите, я вас не хотела пугать.
– Нет-нет, все в порядке, это вы простите, пожалуйста, я… Я просто думал о своем. – И, непонятно отчего смущаясь, Стивен поставил бокал на деревянную ручку дивана.
– Понимаю, – тихо сказала девушка. – Я тоже пришла немного подумать о своем. Там шумно.
– Я – Стивен, Стивен Маккуин, – сказал Стивен и зачем-то встал, протянув девушке руку.
Она тоже встала.
– Я Джули… Просто Джули, – сказала она и улыбнулась одними глазами.
Так как Стивен все еще не отпускал ее руку и пристально смотрел в глаза, Джули аккуратно освободила ее и посмотрела в окно.
– Здесь красивый лес, не правда ли?
– Лес? – удивился Стивен, ожидавший похвалы дизайнерскому столу или шарам над барной стойкой, на худой конец. – Давайте сядем.
Некоторое время они сидели молча. Стивен подумал, что не помнил, когда в последний раз ему было так неловко. Он хотел и в то же время не мог смотреть на Джули. И если бы его спросили, во что она была одета (хотя было очевидно, что она, как и остальные, была одета в форму стюардессы, только сняла свою фуражку) и была ли на ней обувь и тем более – какая, он не нашелся бы, что ответить. Все, что он мог бы сказать, что у нее соломенного цвета волосы и большие голубые глаза, немного навыкате. Она совсем не была такой красавицей, как Лулу или совсем не похожая на нее Нэнси, но Стивен мог уверенно уже тогда сказать, что был бы рад любоваться ею часами.
Она же, напротив, рассматривала Стивена очень внимательно и заключила про себя, что было, впрочем, неудивительно, что Стивен чрезвычайно хорош собой. А в синей форме пилота, которая была сшита специально под него стараниями Нэнси, и вовсе был неотразим.
– Я… – заговорили они вместе, и от этого рассмеялись.
Стивен подождал и, так как Джули не продолжила, сказал:
– Я – знакомый подруги Патриции. Или Эша, – засомневался он в том, кого же лучше знала Нэнси – мужа или жену Литтлсоулов.
– А нас пригласили друзья мужа.
– Очень жаль, – сказал Стивен сам себе, но по удивленному лицу Джули понял, что сказал это вслух. – В смысле, жаль, что я уже все выпил, – сказал он, указывая на стакан. – Пойдемте чего-нибудь нальем, за вас и за нашу встречу.
– Я вообще-то не пью, – сказала Джули. – У меня, знаете, голова болит потом очень. Но сегодня – особенный день.
– Ну давайте тогда что-нибудь безалкогольное. Я не хочу, чтобы у вас болела голова.
– Да нет, немного – ничего, я думаю.
– Нам показывали второй этаж, и там наверху есть картины. Замечательная коллекция импрессионистов. И есть даже подлинники.
Они поднялись на второй этаж, и Джули увлеченно рассказывала про каждую картину, время и обстоятельства ее создания. Стивен кое-что знал про импрессионистов, но не в таких деталях. К тому же, многое из того, что рассказывали на экскурсиях в музеях разных городов, куда его возила тетя Бет, он слушал рассеянно и позабыл. Стивен завороженно смотрел на то, как Джули изображала в лицах сценки из жизни XIX века, цитировала и художников, и их друзей, и особенно похоже изображала галериста Дюран-Рюэля, именно таким, каким Стивен его представлял – спокойным, размеренным, всегда с безупречно прямой спиной и с трубкой, которую он в момент сосредоточенного рассмотрения картин держал, прижав к седым усам. У Джули тоже был высокий лоб и тонкие губы, и хотя внешне она, конечно же, больше ничем не была похожа на знаменитого галериста, было впечатление, что в нее вселился его дух, дух человека незаурядного, видевшего впереди своего времени, с безупречным художественным вкусом.
