Их оппоненты в принципе соглашались, но называли совсем другие дни, пока наконец одна бабка, поднятая на смех из-за того что выказала незнание и путаницу в самых главных праздниках, купила у Кума стакан овса, и бросив немного голубям, пошла по своим делам, бормоча себе под нос вероятно нечто нелестное и нелицеприятное по отношению к остальным участникам дискуссии.
Этот её поступок, прошу прощения за неуместный пафос и высокопарность, но этот её поступок был подобен спичке поднесённой к охапке идеально сухого хвороста.
Дискуссия относительно праздничных дней продолжалась, но теперь практически все её участники, независимо от поддерживаемых ими точек зрения, считали своим долгом приобрести у Кума по два или три стакана овса, про запас, дедушкин внучек тоже стоял в очереди, с зажатым в ладошке рубликом, приучаясь к самостоятельности, под присмотром самого дедушки, на лике которого светилась мудрая улыбка благости и умиления, и над ликом его казалось бы сиял нимб, нимб самой настоящей и неподдельной святости.
Надо сказать, пусть и забегая немного вперёд, что в очереди к Куму постояли практически все участники будущей драмы, и несчастный начинающий поэт, и угрожающего вида детина, намеревавшийся угостить Аркашку ударом в ухо, осмелюсь предположить, что удар, случись он в действительности, не подвернись вовремя дедушка, был бы с одной стороны ужасной разрушительной силы, но с другой стороны он был бы и с не меньшей силы замахом, это когда кулак заносится далеко назад, и только потом обрушивается на оппонента, возможно Аркашка успел бы отскочить в сторону, впрочем чего уж теперь гадать, ведь всем известно что история не может иметь сослагательного наклонения.
Практически все посетители рынка постояли в очереди к Куму, и если вдруг, кто-то особо наблюдательный найдёт, что небыло, не могло быть в этой очереди единственно что выпускника сморгонской академии, то да, так то оно так, но опять же, с другой, с противоположенной стороны, можно ведь сказать, что очередь-то и состояла единственно из выпускников сморгонской академии, но, ради математической точности, следует сказать что очередь эта состояла из двух частей, разительно отличавшихся друг от друга.
Это стало явственно видно в тот момент, когда Аркашка, увидев что напор посетителей ослаб, и очередь рассосалась, устроил небольшой перерыв, буквально на три минуты, после которого цена за стакан овса возросла до трёх рублей.
Теперь та часть посетителей которая проходила мимо мешка с овсом с равнодушным и независимым видом, вдруг стала проявлять интерес к продукту, и тоже образовала очередь, в три раза меньшую и не такую шумную, кроме того, во время перерыва Аркашка отозвал Осипа в сторонку, пошушукаться, к крайнему неудовольствию Кума.
Кум, откусывая огурец и поглядывая на стоящих поодаль Осипа и Аркашку, догадывался, что речь идёт о нём, и подозревал нечто нехорошее.
Действительно, речь шла именно о Куме:
– Ты посмотри рожа-то какая!
– Как тебя вообще пропустили через шлагбаум с такой рожей!
– Не понимаю, как вас вообще пускают в столицу с такими рожами!
– Ты скажи ему, пусть хотя бы не улыбается, пусть хотя бы немножко повеселей, поприветливей пусть будет, пусть просто не делает такой вот зверской рожи хотя бы!
Держа Наума за пуговицу его видавшего всякое пиджачка, Аркашка глядел в сторону, стараясь чтобы Кум думал что речь идёт не о нём, а о посторонних предметах.
