Планеты - страница 17

– А с нами ты не хочешь поздороваться, малютка Мира-Лор? – Спросил, улыбаясь, трайд, глядя на камарленца.

– Рахим Эрадорх! – Выдохнул «малютка», возвышаясь над Марионом на полголовы. – Рахим Дентр! Рахим Имбис! Какое счастье, что вы здесь! А я все боялся, как там мой отец. Теперь вижу, что он был в надежных руках.

– Колчан твой пуст и меч обломан, я вижу, что врагам твоим было плохо.

Взгляд Мира-Лора потух.

– Не только им, но и нам. Ты видишь это? – он указал на длинные свежие раны, покрывавшие его тело. – Это – пустяки. Многие отправились к Воротам Вечности.

– Разговоры – потом, – деловито вмешался Джанулория. – Вы что не видите, что они падают от усталости.

Постепенно все разбрелись, но еще долго над луйхаром раздавались взволнованные, радостные и грустные голоса.

У хижины Сира-Мадока собрались сам вождь, его сын, подлеченный Джанулорией, Марион, Тасури и Дели. Т, ахьянец залечивал раны вернувшихся ихлаков, помогая местному лекарю.

– Мы подоспели как раз вовремя, – рассказывал Мира-Лор. – Твари наседали вовсю, а До-Грах все слабел. Бились даже женщины. Это было страшно: всюду убитые, раненные, а твари на ходу разрывали трупы, даже тех, кто еще шевелился. – Тут лицо ихлака исказила гримаса отвращения и ужаса, но он продолжал: – А тварей было много, и дрались они, как обезумевшие, а нас все меньше и меньше. Половину луйхара До-Граха вырезали, я потерял восьмерых. Мы бились долго, кажется целую вечность, когда, наконец, пала последняя тварь. До-Грах был тяжело ранен, но он жив. Мы сожгли все трупы врагов, но из-за полученных ранений задержались. Вождь До-Грах сказал: «Мой луйхар обязан жизнью вам. Скажи своему отцу Сира-Мадоку, что я завидую ему, ведь у него есть такой сын, как ты, Мира-Лор, а мне духи не дали сына. Ты достоин своего отца». Вот и все, что я могу рассказать, – закончил Мира-Лор.

Сира-Мадок молча любовался сыном, погрузившись в свои думы.

– Ты сделал все правильно, Мира-Лор, – произнес он. – И я горжусь тобой.

Сын признательно улыбнулся отцу.

– Ты можешь описать этих тварей, Мира-Лор? – спросил Марион.

– Они и сейчас стоят у меня перед глазами, как живые: огромные, с рыжей шерстью, рогатые, клыкастые, когтистые, четырехглазые. И глаза красные, кровожадные, очень сильные, быстрые и страшные, как смерть. Я никогда таких не видел.

Дели видела, как сильно побледнел трайд, но через секунду он уже справился с собой и продолжил расспрашивать ихлака.

Империта во время их разговора не раз ловила на себе долгие взгляды Мира-Лора. В его глазах читалось и удивление, и недоумение, и немой вопрос, и восхищение.

Наконец Мира-Лор не удержался и негромко спросил у Мариона:

– Дорркус инлаг зор най-чо шалкай вонк эскэт?11

Трайд расхохотался и ответил так же негромко:

– Эхон-го тархор сог-но ицхак свол ррах ма, Мира-Лор. Парор усорвах идохшо. Пайо.12

Все, кроме Дели, поняли их диалог, и от этого ей было не по себе, словно сплетничали о ней за ее спиной.

«Наверняка трайд сболтнул ему какую-нибудь гадость про меня, что еще от него ожидать», – раздраженно подумала она.

Солнце стремительно катилось к горизонту, постепенно удлинялись тени, трава окрашивалась в темно-бардовый оттенок, заплясали первые язычки костров, бесшумными тенями возвращались с охоты лонги. Появился и Джанулория, довольный и непривычно шумный.

– Я всегда говорил, что ихлаки – необычайно крепкий народ, – заявил он, усаживаясь рядом с Дели. – Хоть десять дырок сделай в них, а они и слова не скажут. У одного рана глубиной в десять калаганов