Сделав зигзаг, та уходила вверх, и, следуя контуру, я взобрался на вершину, откуда открывался вид на ночные джунгли.
Вначале я не сообразил, что вожделенная высота покорилась, – настолько меня захватило зрелище внизу. Не только небо, испещренное протуберанцами, но и сами бесконечные заросли то тут, то там вспыхивали белым и бледно-фиолетовым. Готов поклясться: то, что предстало перед моим взором, напоминало… живой организм. С севера на юг с большим изгибом шла явно выпуклая s-образная полоса, образованная деревьями. Ее повторяла другая и третья. Попроси меня кто-нибудь сравнить увиденное с чем-то знакомым, я назвал бы это наглядным пособием из кабинета биологии, на котором изображена кора головного мозга.
– Чурба-ч-ч-ок! – послышался голос макаки.
Я не удивился тому, что Норма меня догнала, и показал ей пальцем на вспышки огней, похожие на цветомузыку:
– Что за явление такое? Мы пришли… я пришел из тех краев. Там что, стреляют?
Макака стала неистово чесать свою волосатую макушку, а потом свела указательные пальцы обеих рук так, что между ними сверкнул электрический разряд.
Мне сделалось нехорошо. Увиденное означало, что по всему контуру в тех местах, где я шел с проверкой, теперь вспыхивали короткие замыкания. Охранник меня изничтожит!
– Но, минутку, как вспышки возможны сразу в нескольких местах, тут что-то другое…
– Волненья прочь! – динамик заговорил совсем другим голосом, – твоя власть ни при чем!
Такого тона у динамика не было. Я давно люблю радиотехнику и могу разобраться в оттенках звучания стереосистем. То, что я услышал, не было звуком электрического происхождения. Слишком чистый тембр, пришедший ниоткуда, радиоприборы так говорить не могут.
Здесь, на вершине, не было ни Бога, ни короля, вообще никого, кроме нас с Нормой. Я стал разглядывать площадку вокруг. Ничего особенного, хотя специфика проявилась скоро. По неровной окружности были выложены камешки. Окружность меньшего диаметра повторяла первую, затем шла еще одна.
– Царственные особы привыкли отдыхать по ночам, – величественно произнес тот же голос, – часы трудной работы должны сменяться благодатным сном!
– Вон оно как? – меня очень изумило услышанное. Но расспрашивать радиоприбор – дело недостойное, как я уже понял.
Мне стало ясно, что Бога я не увижу. Во мне проснулся гнев, захотелось топать ногами и всячески выражать неудовольствие. Я задрожал от охватившего меня чувства и даже услышал, как у меня стучат зубы. Возникшая злоба была необъяснимой. Меня взбудоражили не призраки джунглей, не ужасные звери, не Норма – мной овладело некое безотчетное чувство, и следующий день стал казаться непроницаемым, хотя опасности я не видел. Могли напасть звери, но и это предчувствие притуплялось день ото дня. Но чего тогда я боялся, отчего у меня стучали зубы?
Надувательство с Богом не могло разозлить меня так сильно – каким же надо быть, чтобы поверить, что Творец сущего живет в окружении примитивных макак в заброшенных джунглях? Мне не было дела ни до Бога, ни до его подопечных, которые все это время так меня донимали. Оставалось объяснить свое состояние нервным расстройством и недосыпанием.
Когда Норма перестала на меня таращиться и закрыла глаза, я улегся на теплые камушки, надеясь немного поспать. Я погасил факел, и глаза перестали различать предметы, звуки отдалились, будто кто-то убавил громкость. Беспокойно возилась Норма, то шурша у меня в ногах, то копошась где-то позади головы, во всем остальном царило равновесие и тишина. Усталость и нервное утомление взяли свое, я погрузился в дрему и стал чувствовать, будто с меня спадает тяжесть, но сон не приходил.
