К офицеру, пропустившему старенький седан, подошел его командир.
– Эй, Роб, ты зачем пропустил шевроле? У них разве были документы на проезд? – грозно спросил он.
– Какой шевроле? – не понял офицер вопроса, – я никого не пропускал.
– Да, действительно, ведь никто не проезжал, – немного помедлив, подтвердил его начальник, – чего это я в самом деле. Заработался, уже восемнадцать часов на посту, устал, наверное.
Рассел остановил машину через полтора часа пути возле придорожного мотеля, когда уже совсем стемнело. Он сразу прикупил для себя в магазинчике джинсы, рубашку, куртку, взял в баре пару бутылок пива, пришел в номер и сразу же полез в душ. Свежий и приятно пахнущий, обтираясь махровым полотенцем, Рассел вошел в комнату, и хотел было предложить сыну пойти поужинать, но ему пришлось выбежать на улицу. На него снова нахлынули приступы кашля. Теперь он сплевывал уже густые черные сгустки, появилась боль в груди, а кожа на теле местами покраснела, как будто ее обдали кипятком. Рассел вернулся в номер, и ни слова не говоря сыну, рухнул в изнеможении на койку.
Следующий день Рассел и Флойд двигались достаточно медленно. Машина барахлила, мотор постоянно перегревался, и приходилось часто останавливаться, чтобы охладить двигатель. Поздно вечером, стуча мотором и сильно дергаясь на каждой смене передач, автомобиль еле довез их до мотеля недалеко от Оклахома–Сити. Медленно въехав на стоянку, шевроле остановился, испустил клубы пара вперемешку с сизым дымом и напрочь отказался заводиться снова.
– Ничего, папа, – Флойд и не думал унывать, – завтра мы найдем машину, а сегодня давай отдыхать.
Слегка поужинав, мальчик сел на кровать и снова закинул голову назад, прикрыв глаза. Расселу тоже не спалось. Почти половина тела покраснела, кожа стала слезать большими лохмотьями, а кашель становился все сильнее и чаще.
– Если так пойдет и дальше, – подумал Рассел, – до Далласа я не доеду.
Через несколько минут ему удалось уснуть. Его сон был тревожным и болезненным, а проснулся он совершенно разбитым. Едва Рассел открыл глаза, он увидел Флойда, сидящего за столом. Его сын позавтракал бутербродами с кофе, схватил пакет с планшетом и другими документами, взятыми в заброшенном бункере, и вместе с Расселом вышел на стоянку перед мотелем. Машин уже осталось мало, все разъехались еще с рассветом. Недалеко от них стоял Кадиллак, в багажник которого пожилой мужчина укладывал свои вещи. Флойд закинул голову назад, постоял так некоторое время и уверенно двинулся к стоящей рядом машине. Рассел поспешил за сыном, прихрамывая на правую ногу, так как у него сильно разболелись суставы.
– Добрый день, сэр, – поздоровался Флойд с водителем Кадиллака, – нам нужно в Даллас, не подбросите?
– Нет, мальчик, – мужчина закончил погрузку вещей и открыл водительскую дверь автомобиля, – мне совсем в другую сторону.
– Нам нужно в Даллас, сэр. Прошу вас, отвезите нас, – настаивал на своем Флойд.
Мужчина посмотрел на мальчика, потом на его отца и закивал головой.
– Как же я сразу не вспомнил, – улыбаясь, ответил он, – я как раз хотел заехать к моему старому другу. Он живет в Далласе, поэтому нам по пути. Садитесь, сегодня к обеду будем на месте. Всего каких-то триста пятьдесят миль.
Водителя звали Йоркер Джефферсон. Он оказался достаточно болтливым и за все время пути успел рассказать Расселу и Флойду практически всю свою жизнь. Рассел мало что запомнил, у него страшно болела голова и сильно тошнило. Наконец, к трем часам дня, Йоркер высадил их возле большого здания в центре города. После этого он проехал еще несколько кварталов и остановился на парковке. Некоторое время он сидел неподвижно, затем вышел из машины и огляделся вокруг непонимающим взглядом.
