– А я-то думал, что вы мою просьбу решили выполнить и рассказать о расследовании, – горько усмехнувшись, проговорил Геращенко, едва сыщик закончил свое повествование. – А тут вон, значит, что!..
– Я очень сожалею, Владимир Михайлович, – снова повторил Гуров совершенно банальную фразу. – Понимаю, как вам сейчас тяжело, но мне необходимо, чтобы вы ответили на несколько вопросов.
– Не извиняйтесь, Лев Иванович. Сам в таких ситуациях не раз бывал, – с болью в голосе проговорил майор. – Только разрешите, я вниз спущусь. Стакан водки выпью. А то, боюсь, связно говорить не смогу.
– Не нужно никуда ходить, – мягко удержал Геращенко сыщик. – Есть у меня, что выпить.
Гуров выбрался из кресла и подошел к сейфу, достал початую бутылку «смирновки» и два граненых стакана. Поставив их на стол, сыщик налил один стакан до краев, а второй – примерно на два пальца. Протянув полный майору, сыщик поднял свой стакан.
– Твою мать… – горько выругался Геращенко и одним глотком выпил водку. – Царство тебе небесное, доченька!
Гуров терпеливо ждал, пока майор закурит еще одну сигарету. Руки Геращенко сильно тряслись, и он пытался скрыть это. Собственно говоря, майор держался молодцом.
– Спрашивайте, Лев Иванович, – наконец прервал затянувшуюся паузу майор. – Я готов. Вас, наверное, интересуют связи Олеськи?..
– И не только это, – Гуров убрал бутылку в сейф. – Вы уверены, что ваша дочь собиралась улететь? Она не могла изменить планы?
– Не думаю, – покачал головой Геращенко. – Вообще-то, она у меня девочка своевольная… Была! – с нажимом поправил себя майор. – Мать у нее погибла в автокатастрофе, когда Олесе только исполнилось пять лет. Я ее один растил. Ну, вы понимаете. Работа без графика, редко бывал дома. Соседка за ней присматривала. Добрая старушка. А я, когда выбирал время для воспитания, излишне Олеську баловал. Ну, не мог к ней строго относиться. Помню, как-то раз…
Гуров слушал, не перебивая. Он понимал, что майору нужно выговориться. Не дать внутренней боли захлестнуть душу. Поэтому и терпеливо молчал. К тому же сейчас любая информация об Олесе могла помочь понять ее характер, привычки. И может, это дало бы хоть какую-то ниточку, ведущую к преступнику.
– Владимир Михайлович, – мягко проговорил Гуров, едва майор замолчал. – Вы не ответили на мой вопрос. Откуда у вас такая уверенность, что ваша дочь не решила задержаться в Москве перед поездкой в Сочи.
– Полетом, – поправил сыщика Геращенко, закуривая новую сигарету.
– Что? – не понял майора Гуров.
– Перед полетом, а не поездкой, – повторил Геращенко. – Я давал ей деньги на самолет, и она утром в день отлета, перед моим уходом на работу, показывала мне билет. Вы можете это проверить в аэропорту.
– Не думаю, что в этом есть необходимость, – покачал головой сыщик. – У вас есть какие-нибудь соображения о том, кому могла быть нужна смерть вашей дочери?
– Лев Иванович, вы же умный человек! – несколько раздраженно ответил майор. – Если я мог хотя бы предположить, кто убил Олеську, то с этого и начал бы разговор с вами. Не было у нее ни врагов, ни завистников. Да и кто может позавидовать дочери мента?..
– Сколько она взяла с собой денег? – задал Гуров новый вопрос.
– Когда это убийства при ограблении совершались таким варварским способом? – Геращенко понял, к чему клонит сыщик. – Да и не было у нее ничего. Ну, дал я девчонке пару тысяч на мелкие расходы. Сочи все-таки…
