Теперь уже и Инга рассмеялась:
– Понятно! Шашлыки будут отменные, обещаю!
Военный подошел к кровати и свернул покрывало. Обернулся. Инга попросила шепотом:
– Мне бы переодеться…
Он отвернулся к стене, молча слушая шуршание одежды. Жарова скользнула в чужую постель и замерла. Василий медленно повернулся. Посмотрел на напряженное лицо женщины. Выключив свет, тоже зашуршал одеждой. Одеяло чуть приподнялось. Раздался еле слышный шепот:
– Не бойся. Я же обещал. Нам придется немного разыграть эту пару…
Они минут двадцать изображали пламенную страсть. Кровать скрипела и стонала, а они почти беззвучно хихикали при каждом особенно резком звуке, не забывая стонать и говорить ласковые слова прерывающимся шепотом. Инга закрывала рот ладонью, чтоб не расхохотаться. Да и полковник, судя по тряске в его теле, похохотал бы от души. Когда устали, прислушались. Минуты три ничего не слышали, а затем явственно донесся шорох, легкие шаги и еле слышный скрип двери. Инга, поколебавшись, все же дотронулась полковнику до обнаженного плеча и попросила:
– Извини, пожалуйста, но мне надо кое-что рассказать…
Придвинулась лицом к его уху и прошептала:
– Тот, кто называет себя Вадимом, на самом деле Муса Валиев, заместитель полевого командира Гантемирова. Да и второй мне кажется знакомым…
Он удивленно повернул голову, невольно задев губами по ее щеке:
– Откуда ты это знаешь?
Она вздохнула:
– В свое время я была фотокорреспондентом. Не спрашивай пока ни о чем. Теперь слушай дальше…
Она рассказала ему о словах Валентины и о том, что успела заметить сама:
– Валиев может вспомнить меня. Я видела его взгляд.
Василий осторожно дотронулся до ее плеча, чуть прикрытого сорочкой:
– Прорвемся. Самое главное, не наделать глупостей. Посмотрим, что они предпримут. Если боишься – уезжай.
Жарова вздохнула, понимая, что никуда не уедет. Дело становилось интересным, а она не привыкла отступать. Оба какое-то время молчали, раздумывая над услышанным и анализируя сложившуюся ситуацию. Выкладывать свои мысли друг другу не спешили, боясь показаться смешными. Заснули почти одновременно, каждый на своей половине, хотя и укрытые одним одеялом.
Когда Инга проснулась, военного рядом не было, лишь на подушке осталась вмятина от его головы. В окно, через раздернутую штору, заглядывали лучи солнца. Из-за решетки на стекле солнечный свет падал на часть стены и край кровати квадратами. Жарова прислушалась. Не увидев ключа в замке, поняла, что Василий запер ее, стараясь уберечь. Окровавленной тенниски у двери не было. Она села на постели и заглянула под подушку, куда он ночью положил пистолет. Оружия не было. На сердце появилась тревога. Мужчина ушел с оружием, а это значило – он что-то услышал, а она проморгала. Вполголоса выругалась:
– Глупая курица! Здесь черт-те чего творится, а ты, видишь ли, расслабилась! На чужие плечи все переложила.
Упруго вскочила на ноги. Несколько раз энергично подскочила, размахивая руками. Сорочка от движений развевалась и подскакивала, обнажая красивые стройные ноги. Прошлепав к двери, убедилась в своей догадке. Такое положение вещей ей не понравилось. Сидеть под замком и пассивно ждать событий она не собиралась. Жарова немного подумала. Пригладила рукой растрепанные волосы, а затем огляделась в комнате. Ее ноутбук, видеокамера, фотоаппарат и сумка лежали на столике. Пятнистая форма висела на стене у двери.
