Мужчина спросил:
– А как ты с лошадьми? Ездить можешь? Могли бы прокатиться…
Она кивнула:
– С удовольствием! Хотя давно не садилась.
Наталья поставила чашки перед ними. Придвинула сахарницу. Василий поблагодарил кивком. Повариха составила печенье и пряники в плетеных тарелках. Посмотрела на обоих и спросила:
– Может вам бутерброды с собой сделать? Колбаса еще осталась. У меня сыр есть. И прежде чем ехать, позавтракайте. Я сегодня макароны с сыром сделала.
Василий охотно согласился:
– Давай бутерброды! На природе всегда есть охота. Тогда надо прихватить еще бутылку с водой.
Втроем принялись за кофе. В дверь ввалился Матвей, подцепив ногой пустое ведро. Оно загрохотало по полу и заставило всех троих обернуться. Всклокоченный со сна, по пояс раздетый, в выгоревших камуфляжных брюках, закатанных до колена и шлепанцах на босу ногу, конюх выглядел весьма колоритно. Мускулы так и играли под загоревшей до черноты кожей. Инга сразу подумала, что подобный персонаж должен обязательно появиться в ее очередной книге. Вернув ведро на место, Низовой от порога громыхнул:
– Наташка! Еда готова?
Повариха возмущенно хлопнула ладонью по столу:
– Ты морду еще не умыл, а уже жрать просишь! Себя в порядок приведи. Ведь на чучело похож. Постыдился бы Инги в таком виде врываться!
Конюх хохотнул, подходя к столу и неожиданно обнимая Жарову за плечи. Наклонившись к самому уху удивленной женщины, вполголоса попросил:
– Скажи ты ей, что не обиделась, а то она целый день меня пилить будет.
Инга рассмеялась:
– Конечно, не обиделась! Мы же, в конце концов, не на светском приеме находимся. Наташ, не обращай внимания.
Конюх состроил Наталье козу из двух пальцев и довольно похоже промекал, показав дополнительно язык. Плечи сценаристки он так и не выпустил, продолжая стоять согнувшись. Куракина в ответ попыталась шлепнуть его по руке, но Матвей ловко отдернул ладонь. Отпустив Ингу, весело сказал:
– Пойду, умоюсь!
Почесывая рыжеватую поросль на груди, направился из кафе. Вскоре его зычный голос донесся до присутствующих даже сквозь дверь, но слов было не разобрать. Наталья обернулась на вход:
– Опять с лошадьми разговаривает! Вон, слышите, Верку ругает. Кобыла норовистая, постоянно пытается уйти в сторону, так он ее стреноживает и утром и вечером, когда гуляют, да еще колоколец нацепил, как корове. Она однажды перегрызла путы и ушла.
Допив кофе, Василий встал и поблагодарил:
– Спасибо. Наташ, я деньги вечером принесу.
Она отказалась:
– Да это я угощала. Так что забудь!
– Тогда вдвойне спасибо. Пойду с Матвеем поговорю, а вы с Ингой бутерброды сделайте. Возможно, что мы на обед не успеем.
Повариха кивнула, внимательно поглядев на обоих:
– Ну, для вас двоих я обед оставлю! Так что катайтесь. Завтра у Инги тяжелый день будет.
Военный ушел. Жарова проводила его взглядом, уже уверенная в том, что они встречались раньше. Спросила:
– А как ему фамилия, не знаешь? Что-то его лицо мне знакомым кажется…
Наталья, собравшая чашки со стола и уже направившаяся в кухню, удивленно обернулась:
– Горный.
Фамилия Жаровой ничего не говорила, но лицо все равно казалось знакомым. Инга подхватила тарелки с печеньями и направилась следом за Куракиной в кухню. В голове вертелось: «Где же я могла видеть Василия?». Ответ напрашивался сам – где-то в Чечне их дороги пересекались. Из хлеба и колбасы вдвоем с Натальей быстро сообразили бутерброды. Повариха решительно достала из холодильника бутылку минеральной воды и протянула ей:
