И услаждать обязаны мои желанья”.
“В брачной ложе нет порока, если то для деторожденья.
Но обет я приняла однажды, и предательства не свершу.
Уж лучше я умру, чем возлягу ради минутного паденья”.
“Непреклонны, тогда не обессудьте, если я к другой пойду.
Вам, Каролина, с такою жизнью нужно в монастырь.
Однако мы безвольны, ведь, правда, мы принимаем безмолвно судьбы укоры.
Дамы, у одних роман в руках вульгарный, у других псалтырь,
Из жизни, скажу я вам, нужно брать по многу, а морали – вздоры,
Поведайте, кого вы любите тогда?
“Бога” – ответила дева, не сомневаясь сердцем, как всегда,
И чистые ясные глаза ее по-прежнему сияли верностью покорной,
Воле Божьей всецело дева отдалась.
То прошлого отрывок был, в туманности дозорных нег, беспокойной
Ночью продолжим нашу песнь, где луна над небом вознеслась.
Сверчки под окнами ворковали, мотыльки к звездам устремляли путь.
Их манит свет, огненных сверкающих в ночи планет.
Также люди, живя, верой подпоясавшись, спешат уснуть,
Дабы изведать туманной вечности секрет.
Лишь половицы под коварным мужем заскрипели.
Надев обручальное кольцо, вдруг дамы отвернулись от его лица,
И флирт кокетливый пропал, и искушенья не стремили
Душу за минуту плотского блаженства дешево купить, в преддверии конца
Обуреваемый желаньем,
К супруге задумал лукаво подползти, гнушаясь обещаньем.
Славился мужеством и отвагой он, но по-настоящему был слаб,
Ведь страсть его беспрекословно покоряла, и ум и члены.
И тела своего он был покорный раб.
Запах ощущал ее и видел будто бы сквозь стены.
Как спит его жена, полуобнажена.
Сорвать печать невинности лишь нужно – “И она моя!”
Шептал, почесывая руки муж, участь девы решена.
Мыслью повторял свой замысел, неоднократно не тая.
Скорбев, то ведал я.
Помните честный союз Иосифа и Марии,
Девой всегда она была и остается, но муж ее в том не упрекал,
Так и мы будем жить в чистой эмпирии.
Говорила Каролина мужу, а он лишь молчал, не вопрошал.
Значит, понимал – думала она, не прикасались они к друг другу,
Обходили стороной, но однажды супруг законный стал другой.
Пламень воспылал в очах его, сокращать начал приближенье, протягивая руку,
Поцеловать желал, Каролина ручки прятала за спину, зной
И трепет страстный в нем проснулись.
Предрекая дерзновенное злодейство.
Перенесся к деве спящей я, во сне напомнив
О Святом семействе.
“Проснись, девство сохранив
До смерти, и после быть не знавшей мужа,
Остерегись, возжелал он погубить твое благодеянье.
Уж слышны его шаги, не явится покуда.
Но вот щелкает замок в двери, не имея состраданье,
Подобно зверю дикому набросится и к постели в скорости прейдет.
Намеренья его грешны и страсти чувство сердцем завладело,
Не успокоится, покуда не вкусит тебя как запретный плод.
Погорюет, и вновь явится с наступленьем ночи, пока не просветлело”.
Каролина в страхе неистовом проснулась, сведущая
О будущих событий скорых, сладострастный угнетающий кошмар.
Встала с постели, оделась, послышалась десница мужа страх несущая,
Ключ повернулся в двери, не молод, но стар
В мгновенье стал он, лицо избороздил порок,
Руки трясутся, а очи пламенем пылают.
“Дорогая, ты не спишь, мужа ожидаешь скорое явленья в срок,
Так вот я, что же ты стоишь, обними, ведь женщины нежной лаской обладают,
Не будь ночи холодней, сотворим же брачный долг”.
“Никогда” – говорила твердо Каролина.
А муж не унимался и продолжал неуместный торг.
“Довольно я терпел твои капризы, в руках мастера ты глина,
