Пленённый надзиратель - страница 8

Через пару недель после установленного мамой правила, по которому мальчик практически находил себя запертым в четырёх стенах по выходным, в квартиру стали приходить гости. Видеть кого-то другого в их доме, кого-то чужого, было странно для Виктора. Но мама сказала, что это нормально, что так принято во всех хороших семьях. Мальчик задавался вопросом, почему тогда они не ходят кому-нибудь в гости. Например, в гости к одному из его друзей. Тогда Виктору не нужно было бы сидеть со скучными взрослыми с их скучными разговорами или играть с их скучными детьми. Нет, иногда встречался кто-нибудь нормальный, кто умел играть с солдатиками, придумывать истории и любил шпионские рассказы. Но такие встречались редко, а показавшись в первый раз, так и не появлялись во второй.

Поэтому, после выходных прокатиться на велосипеде было особенно приятно. Будто выдавливая из себя события предыдущего дня, мальчик рвался навстречу ветру, пуская педали в бесконечный вихрь. А с ними от головокружительной скорости кружилась голова Виктора, пока ветер жадно играл с его волосами. Такие дни не хотелось заканчивать, оставлять позади солнце, дорогу, бриз на лице и свободу. И идея одного бесконечного летнего дня становилась привлекательнее от раза к разу.

Вместо этого единственным, что длилось бесконечно, оставались выходные, как тот, что стал последним, на который Виктор жаловался. Мама засуетилась, оббегала кухню на несколько раз: от холодильника к столу, к раковине, опять к столу, в зал, вновь к холодильнику и повторить. Отец, в свою очередь, представлял собой монолит или приросший к креслу булыжник. Смотря на него, мальчик думал, что папа уж точно не знает, что такое ветер в волосах, – у него и волос-то нет, – скорость или даже свобода. Расслабленный папа-булыжник совершенно не понимал, что променял на разговоры о цене за бензин, реформе образования и вкусности котлет в той или иной столовой.

Конечно, мальчик знал и интересные разговоры, как те, в его любимых книжках. Но те разговоры имели смысл, они раскрывали преступника или его сообщников. Разговоры родителей с гостями раскрывали Виктору только то, насколько гости скучные, и мальчик мечтал, чтобы кто-нибудь из них всё-таки оказался преступником. Тогда он мог бы рассказать друзьям интересную историю. Конечно, перед тем, как вновь сесть за руль и отдаться ощущениям.

Дети в этот раз попались особенно скучные. Две девочки, наряженные как на праздник, вовсе не интересовались шпионами, тайнами или будущим. В будущем они собирались только выходить замуж, в настоящем же играли его солдатиками и делали это совершенно неправильно. Вместо того чтобы драться и делать крутые вещи, они разговаривали ими, танцевали и целовались. Вот кто, понял тогда Виктор, становятся чьими-нибудь гостями.

Вечер проходил в такой монотонности, что мальчик стал прислушиваться к взрослым. Со временем это стало приносить плоды. Сквозь множество незнакомых слов и тем, Виктор услышал несколько знакомых упоминаний, когда разговор плавно перетёк на детей. Там, среди всего многообразия приятных слов гостей о нём, – мальчику они даже стали немного нравиться, – и родителей о двух девочках, – с которыми Виктор был вовсе не согласен, – проскользнула пара деталей. Оказалось, у гостей был ещё один ребёнок, мальчонка лет десяти, который безобразно вёл себя в последнее время. Он, представьте себе ужас его мамы с папой, не ел, что дают, не ждал там, где ему говорили, и даже общался с теми, с кем ему было запрещено. Виктор поразился, ведь гости описывали его, но тот мальчик оказался с другим именем. Не успел парень выдохнуть, как понял, что имя ему кажется подозрительно знакомым. И точно ведь, у него был друг с таким именем, что разделял его интерес к езде на высоких скоростях. По интересному стечению обстоятельств, он как раз рассказывал недавно, как начал не есть, что дают, уходить оттуда, где сказано было стоять, и общаться с теми, с кем общаться было запрещено, ещё больше, чем обычно.