Куда бы ни пошли эти парни, за ними обязательно тянулся шлейф из пускающих слюни женщин, и сейчас их было около полудюжины, включая маму Кэти. Да, мы, вероятно, могли бы устроить этим парням достойную карьеру в музыке, даже если бы у них не было никакого музыкального таланта.
К счастью для всех нас, у них этого было в избытке.
Парни улыбались как придурки, пока мы с Амандой пробирались сквозь феромоны. Они выглядели слишком счастливыми, что, по моему опыту, редко сулило что-то хорошее. Когда эти двое что-то затевали, они вели себя как парочка идиотов на детской площадке – ни один из них не мог отказаться от шалости.
– Никаких выкрутасов на свадьбе Джесси, – прямо сказал я им. Мне не одолеть их с их выходками, вдобавок ко всему остальному.
– Никаких, – сказал Дилан. – Просто хотел сказать, как приятно видеть Джессу. Джесси так чертовски счастлив. Похоже на воссоединение.
– Ага, мы могли бы уговорить ее задержаться здесь ненадолго, мы могли бы сплотить их, – сказал Зейн. – Знаешь, втянуть ее на джем, написать какую-нибудь убойную вещь.
– Да, – сказал я. – Если бы мы могли. – Я огляделся в поисках кого-нибудь, с кем можно было бы познакомить Аманду, чтобы мне не пришлось говорить Зейну здесь и сейчас, что это дерьмовая идея. И ей не суждено сбыться.
Дни, когда Джесса Мэйс писала песни с Dirty, в прошлом.
Далеко-далеко позади.
Она сделала свой выбор шесть с половиной лет назад. Она ушла из группы, не оглядываясь. Черт возьми, я точно знал, что каждый участник группы был бы более чем готов забыть все обиды, если бы только она вернулась и снова писала с ними. Особенно Джесси. Он полюбил эту девушку с той самой секунды, как она появилась на свет, и не собирался останавливаться. Когда родилась Джесса, ее четырехлетний брат назвал ее в свою честь, установив связь, которую вовеки не разорвать. Он всегда прикроет ее, никогда не отвернется от нее, что бы она ни вытворяла.
Но не я.
Моя работа заключалась в том, чтобы присматривать за группой, и я никогда бы не позволил Джессе Мэйс снова надуть нас.
– В чем дело, бро? – Зейн переводил взгляд с меня на Аманду и обратно с хитрой ухмылкой, очевидно, что-то не сходилось. Люди могли сколько угодно говорить о чудаковатости Зейна, но глупцом он не был.
– Да-а, чел, – сказал Дилан. – Я чувствую общую ауру фанка.
Отлично. Если так очевидно, что что-то не так, даже для Дилана – самого невозмутимого и наименее любопытного из моих друзей, – то эта ночь будет долгой.
– Ничего, – сказал я. – Просто укачало. В гидросамолете.
Полная чушь, но лучшее, что я мог сейчас сделать, это выдавить из себя несколько предложений из двух слов и отвернуться, пока они не засыпали еще вопросами.
Я обрадовался, найдя Долли, которая ждала, когда я ее обниму. Зейн привел ее в качестве своей спутницы, хотя ее бы все равно пригласили. Долли была бабушкой Зейна и женщиной, которая растила его с тех пор, как ему исполнилось два года, и именно в ее гараже Зейн и Джесси тусовались со всеми этими маленькими гаражными группами, которые они создавали до того, как мы собрали Dirty.
Бабушка Долли также помогала растить Джесси и особенно Джессу, пока их мама боролась со своей болезнью. Когда та умерла, именно Долли взяла Джессу к себе, дала ей стабильность, ощущение семьи и трехразовое питание, чтобы Джесси мог стремиться к эксцентричной жизни музыканта, стоящего на пороге статуса суперзвезды.
