— Если бы вы знали, как мне ваши хокоши, усаки и прочая ересь вот здесь сидит, — я стучу ребром ладони по горлу.
Старушка тихо хохочет, нежно хлопая меня по ноге.
— Теперь я понимаю, за что он выбрал тебя, чикала акичита [маленький воин], — комнату заполняет мягкий голос старушки. А в груди все сжимается от знакомого мне языка.
— Вы говорите по-английски! — восклицаю я, вцепившись ей в руку.
Пожилая женщина снова посмеивается, сузив свои добрые глаза.
— Да, маленькая. Я понимаю твой язык. Его понимают все в нашем племени, но говорить на нем никто не хочет, — она приступает к осмотру моей ноги. — Так, давай посмотрим, что тут у нас, — вглядывается в стопу, а у меня сердце выбивает ребра, словно молот Тора. Эта старушка — мое спасение.
— Прошу вас, помогите мне, — вновь цепляю ее за руку, отрывая от осмотра.
— Успокойся, маленькая, я должна обработать твою ногу, рана глубокая.
— Вы не понимаете! Этот дикарь удерживает меня! Помогите мне! — в моем голосе прорезывается сталь.
— Этого дикаря зовут Конор. И, моя дорогая, этот дикарь спас тебе жизнь. С такой раной в диких условиях шансы на спасение твоей ноги уменьшались с каждым часом.
Я гневно стискиваю зубы и откидываюсь на кровать. Меня только что отчитала старушка и попыталась внушить чувство благодарности к дикарю! Как бы то ни было, ее слова заставили меня замолчать — я решила дать ей спокойно обработать мою рану. Периодически я постанывала от жгучей боли. Но примерно через двадцать минут моя стопа была обработана и перебинтована.
— А теперь я дам тебе выпить одно средство, наутро ты и не вспомнишь про боль.
— Подождите! Поговорите со мной... пожалуйста, — молю я, стиснув подол платья до скрипа в руках.
Я не могу упустить этот шанс...
9. Глава 8
— Бабушка Тиса.
Я застываю в неком недоумении.
— Зови меня бабушкой Тисой.
Немного помявшись, я всё же решаюсь обратиться к ней так, как она попросила.
— Бабушка Тиса... вы сказали, что племя не говорит на нашем языке, но почему?
— Мы коренные жители этой страны. Наши предки обосновались в Америке задолго до появления белого человека. Сильно вдаваться в подробности не буду, маленькая. Наше племя Кволли, как и другие индейские племена, согнали с родных земель и вынудили отправиться к побережью Тихого океана. Многие погибли в пути, и потребовалось немало времени, чтобы приспособиться к новому климату. Мы начали строить лодки и выходить в открытое море для рыбалки или охоты на моржей. Постепенно мы наладили торговлю с соседними поселениями, развили животноводство и со временем основали свою резервацию. А в знак протеста наше племя отказалось от языка белых людей, и теперь мы пропагандируем мертвый язык.
— Но вы же говорите на моем языке?
— Да, маленькая. Как бы сказал мой ушедший муж: «Тиса, ты недоразумение среди скво», —хохочет старушка. — Я всегда помогала белым людям. Ибо никогда не поддерживала войны. Можно сказать, именно я привила новому поколению понимание того, что вы для нас не враги. Все мы одной крови, вне зависимости от цвета кожи. Главное, что у человека вот здесь, — она дотрагивается до моей груди теплой ладонью. — А мои шаманские способности до сих пор помогают людям. Кто-то считает меня колдуньей, — смеется. — Да какая мне разница, что обо мне говорят, лишь бы имя правильно называли, — подмигивает мне Тиса.
— Бабушка Тиса, расскажите мне о... Коноре, — неуверенно произношу его имя. «Дикарь» ему как-то больше подходит.
