Мои движения заторможены после того пойла, что дала мне бабушка Тиса, и я не сразу даю ему отпор.
— Убери руки, — сиплый окрик срывается с моих пересохших губ, и он останавливается.
Удушье от его прикосновений постепенно отпускает, и, приподнявшись на локтях, я шумно втягиваю в себя воздух, пытаясь отползти от него подальше. Но Дикарь подается вперед и аккуратно хватает меня крепкой рукой за затылок, притягивая к себе. Я очень слаба. Нет сил оттолкнуть его. Ощущение, что я еще в бреду, не покидает меня...
Конор утыкается носом в мою шею — я тут же покрываюсь болезненными мурашками, задыхаясь его диким запахом ели и крепких сигарет. Ощущаю кожей его гортанное рычание, пока Дикарь скользит жесткой щетиной вниз до ключицы, и я плавлюсь в руках зверя, как горящая свеча. Его грубой ласки достаточно, чтобы довести меня до пика наслаждения...
— Конор... — неосознанно срывается с моих губ его имя...
Дикарь замирает, опаляет своим жаром, а после резко отстраняется от меня и уходит. Оставляя на моей коже лишь фантомный след своих прикосновений, а в голове — рой мучительных мыслей. Я не могу понять этого мужчину... и не знаю, стоит ли вообще о нем думать...
Я откидываюсь на спину, обхватывая лицо дрожащими ладонями, пытаясь унять свои пульсирующие мысли: это всё нереально... И этого всего не должно было случиться...
От внезапно охватившей слабости, веки начинают тяжелеть, и, глубоко вздохнув, я снова погружаюсь в сон...
***
Меня будят крики на неизвестном мне языке. Я медленно присаживаюсь на краю кровати и аккуратно спускаю ноги на пол, неуверенно касаясь раненой стопой твердой поверхности... Но ожидаемой боли не последовало. Будто и не было ранения. А в следующий момент я напрягаюсь, осознав, что полностью обнажена.
Мой разум заторможен, словно после наркоза, и я не могу выстроить в своей голове логическую цепочку происходящего...
Осмотревшись вокруг и не найдя своей одежды, я беру первое, что мне попадается на глаза, — простынь. И, укутавшись в нее, с опаской выхожу из комнаты.
В холле я застаю вождя. Рядом с ним стоят несколько молодых индейцев, которые тут же устремляют взгляды своих раскосых глаз прямо на меня, пока бабушка Тиса не фыркает на молодняк, и те опускают глаза.
Своего Дикаря я замечаю не сразу. Но лучше бы и вовсе не замечала: он в ту же секунду бросается в мою сторону.
— Конор! — пытается остановить его Тиса, но он будто ничего не слышит. И, грубо подхватив меня под руку, заволакивает обратно в комнату.
— Мне больно! — рявкаю я и, вырвав свою руку из стальной хватки, тут же делаю шаг назад.
Дикарь шагом преодолевает мизерное расстояние и одним движением срывает с меня простыню.
Его глаза осуждающе впиваются в мое тело. И, проследив за его взглядом, я тут же замираю...
Моё тело покрыто множественными гематомами, которые светятся на бледной коже, словно фонари. Поворачиваю голову и заглядываю за спину... Кошмар. Меня будто протащили по асфальту... Спина и ягодицы все в ссадинах. Но почему-то должной боли я не ощущаю... Наверняка это всё проделки того странного зелья от старушки.
Я спускаюсь взглядом по своей руке и замечаю на запястье чернеющие отметины от его пальцев... Такие же следы на ногах и животе — то ли от его грубых рук, то ли от падений... В любом случае причина всех моих травм стоит передо мной.
