Вот ведь черт возьми, а!
Насупившись, я прислонилась к отливающей стальным блеском стенке лифта и сложила руки на груди.
Звякнуло. Лифт остановился, и Соколов кинул на меня быстрый взгляд.
- Не злись, а то тут заискрит ненароком.
Я заметила, как он улыбнулся, и, фыркнув, пронеслась мимо него. Быстрым шагом я направилась по коридору, собираясь зайти к Дроздовой в кабинет и хлопнуть дверью прямо перед Соколовым.
Буду умолять Серафиму Аркадьевну не поддаваться на провокации и не разговаривать с ним.
Что он вообще выдумал?!
3.3
- Здравствуйте, Серафима Аркадьевна, - поздоровалась я, врываясь в кабинет.
- Олечка, привет! – тепло улыбнулась светловолосая женщина с ухоженным лицом и добрыми серо-голубыми глазами. – Проходи!
Дроздова сидела за своим столом в медицинском халате и записывала что-то в ежедневник. Увидев меня, вихрем ворвавшейся в её светлый и уютный кабинет, она подняла на меня взгляд и оставила своё дело.
- Простите… за такой сумбур, - пыталась отдышаться я.
Дроздова чуть нахмурилась, наблюдая за мной. А выглядела я должно быть несколько нервно.
- Оля, что-то случилось? – посерьезнев, спросила врач.
В тот момент, когда я уже почти закрыла за собой дверь, её вдруг потянуло в другую сторону. В кабинет зашёл Соколов.
- Добрый день, - вежливо поздоровался Антон и сногсшибательно улыбнулся. Серафима Аркадьевна аж растерялась. Лишь кивнула, но спросить чего-то так и не успела. – Я приехал с Олей. Уделите мне буквально две минуты, и я оставлю вас для беседы.
- Соколов, - прошипела я, обессилено разводя руками. Тот совершенно спокойно прошёл в кабинет и, взяв меня за руку, направился к двум креслам напротив стола Дроздовой.
Я, наверное, выглядела так, словно меня обухом по голове пригрели. Без всякого сопротивления, должно быть, от шока, или, может быть, от того бесконечного знакомого мне тепла руки Антона, я прошла вслед за ним.
- А Вы, собственно, кем приходитесь Оле?
«Ну, давай, Соколов, - злорадно похихикала я про себя. – Прояви чудеса смекалки!»
- Прошу прощения, - устраиваясь в кресле, произнес Антон. - Антон Дмитриевич Соколов. Я протектор Оли. В течение нынешнего месяца Оля находится под моей, скажем, опекой.
- Что?! – спросила я ошарашено, опускаясь в кресло без всяких сил. – Кто?!
Серафима Аркадьевна изогнула бровь в вопросе, перевела взгляд на меня, а заметив мой обескураженный вид, лишь попыталась сдержать улыбку.
- Ну, хорошо, Антон Дмитриевич, - сказала Дроздова спокойно, обвела взглядом свой стол и сцепила перед собой пальцы. – И что Вы хотите?
- У меня всего два вопроса.
Дроздова посмотрела на меня. Я нервно дернула плечами, мол, пусть задает свои вопросы. Я все равно знала, что он не успокоится. Уж лучше пусть при мне их задает, нежели потом будет моего врача дергать.
- Итак?
- Первый вопрос: насколько агрессивные лекарства Вы собираетесь выписывать Оле. Не будет ли это опасно, если она, например, забеременеет.
У меня вытянулось лицо. Я смотрела на совершенно безмятежного в своем спокойствии и красоте Соколова, не смея поверить в то, что он тут несет. Такой сидит в кресле, как король видом, словно ЕГО тут ждали, а не меня и задает совершенно не касающиеся его вопросы!
Я даже протестующий возглас не могла издать – дар речи у меня отшибло напрочь!
Серафима Аркадьевна нисколько не растерялась, вежливо улыбнувшись, посмотрела на Антона и пояснила:
- Лекарственная поддержка очень мягкая, Вам не стоит волноваться. Если наступит беременность – все лекарства можно будет спокойно вывести из терапии без заметного для пациентки, в данном случае для Оли, синдрома отмены.
