Сола передала листья Мике и та бросила их вместе с последним раскаленным камнем в горшок. Вода побурлила и стала остывать. Когда ее температура стала терпимой, Дрэк, под присмотром брата бывшего вождя Мунка развязал руки Тармиру. Старуха знаками предложила Тармиру опустить руки в отвар и подержать в нем. Сама промыла кусочком мягкой кожи образовавшиеся раны от грязи и пыли, после чего вытащила листья, разложила их на мягко выделанной полоске заячьей кожи и обмотала ее вокруг запястий в виде компресса. Потом Дрэк снова связал руки, оставив расстояние между ними в длину ладони. Охотники ушли, а Тармир поймал взгляд Мики, прижал руку к сердцу и наклонил голову. Та благодушно похлопала его по плечу.
Сола стояла рядом и как будто ожидала чего-то. Тармир перевел взгляд на нее и едва заметно улыбнулся. Она ответила ему искренней, счастливой улыбкой. Мика перехватила этот обмен и нахмурилась. «Возможно, зря я на этот раз выполнила ее просьбу» – подумала она.
Тем временем мужчины собрались на охоту, чтобы пополнить иссякшие за время их отсутствия запасы мяса. Половину женщин на это время вождь, как всегда, отправил на сборы кореньев, грибов, листьев мать-и-мачехи, крапивы, одуванчиков и щавеля. Так он снизил вероятность гибели своего племени в случае нападения врагов, будь то зверь или человек. Если на ушедших или оставшихся нападут, другая половина останется цела, и племя сможет выжить.
– Сола, – сказала Мика, – иди с женщинами. Заодно соберешь нам лекарственных трав.
– Хорошо, – весело ответила та, подхватила корзинку и, бросив сияющий взгляд на пленника, побежала к собиравшимся женщинам. На смуглых щеках ее играл румянец, она замечала все приметы надвигающейся весны: ярко-зеленый покров нежной травы, разноцветные пятна первоцветов, залитые лучами солнца – не палящими, как летом, не холодными зимними, а весенними – пробуждающими, дающими надежду… на что? Она не знала, но это было неважно.
Ее удаляющаяся хрупкая фигурка излучала столько жизни, что Тармир не мог оторвать взгляда. Ему вдруг вспомнилась девушка его племени, Тина, которая была очень расстроена его решением пойти в путешествие. Если говорить правду, ему тоже было не по себе расставаться с нею. Вечерами Тармир вспоминал ее такой, какой запомнил при прощании с племенем: растерянную, со слезами в светло-карих глазах. Хотя он, прощаясь, даже не подошел к ней, обняв лишь родителей, позже, засыпая в незнакомой местности, часто вспоминал вкус ее губ, который почувствовал тогда, в березовой роще.
Из воспоминаний его вернуло чье-то прикосновение. Перед ним на низком пенечке сидела Мика; ее взгляд был очень серьезен и даже… суров? Да, но где-то в глубине скрывалось понимание и сочувствие.
Она указала на него, затем на Солу. И категорично помотала головой. Потом снова указала на девушку, но следующий жест был направлен в сторону вождя. Затем резко провела ребром ладони по шее Тамира. Мика со значением посмотрела ему прямо в глаза, чтобы узнать, правильно ли понято ее предупреждение.
Он и так уже это понял, поэтому согласно закивал головой. Тармир осознавал, что внимание к нему девушки в настоящий момент является главной опасностью для жизни. Он дал себе слово быть как можно дальше от нее и все мысли направить на побег.
Мика одобряюще покивала головой и дала пленнику кусок вяленого мяса. Он снова приложил руку к сердцу и знаками попросил попить. Она принесла ему кожаный мешок и сказала:
