– Конечно же нет. Но к тому времени он станет немощным стариком, одной ногой в могиле. Тогда ему будет не до наших парней, – Муса поймал себя на мысли, что приводимые им аргументы не кажутся убедительными и ему самому.
– Завтра же поговорю с Фахраддином, – решил он.
Между тем Сакина-ханум не собиралась успокаиваться.
– Его жена сегодня утром прочитала мне маленькую лекцию о правильном воспитании детей. Она намекнула, что мы не занимаемся Зауром. Считает, что это он подбил их паиньку сыночка пойти в горы. Ты не знаешь, как она умеет унизить человека. Ведёт себя так, будто они из рода беков, а мы – чернь.
– Не преувеличивай, – сказал Муса, – сословия отменили в восемнадцатом году. Сейчас мы все – один советский народ.
– Не заставляй меня, внучку «врага народа», говорить лишнее. Ты прекрасно знаешь, о чём речь. Сословия никогда не будут отменены.
– Не кипятись. Я расспрошу парня, что же произошло на самом деле, – сказал он, стараясь успокоить жену.
Он утаил от неё, что Айдын, их старший сын, рассказал ему, как Эмин вытащил Заура из постели в то злополучное воскресенье.
– Вот и поговори. Хотя я почти уверена, что это идея милицейского сынка. Ведь у них заводила он.
С каждым сказанным словом она всё больше распалялась. Муса, зная характер жены, даже не пытался её остановить. Просто ждал окончания бури.
В комнату вошёл Заур. Он включил телевизор и, сев на диван, молча уставился в экран. Некоторое время все трое молчали.
– Чернь хочет кушать, – сказал Заур.
Муса улыбнулся, но чтение газеты не прервал.
– Значит, ты слышал наш разговор, – сказала мать, – надеюсь, весь.
– Не весь, но самую ценную его часть.
– Тогда ты должен понять, что вы люди разных миров. Вы не сможете дружить.
– Сможем, мама. Уже смогли.
Мать уже не в первый раз нелестно высказывалась об их дружбе. Заура это злило. Он спорил, возражал ей, но каждый раз после их разговора у него неприятно ныло под ложечкой. Не в силах продолжать спор, он вышел из комнаты.
– Вернись сейчас же. Я ещё не закончила разговор, – закричала она.
Муса выждал некоторое время и вышел вслед за сыном. Заура на веранде не оказалось. Муса спустился во двор.
Он нашёл сына сидящим под грушевым деревом, в дальнем углу сада. Муса сел рядом. Некоторое время отец и сын молчали.
– Не обижайся на мать, – сказал Муса, – её тоже можно понять. Она тебя любит.
Заур поднял голову. Взгляд его был пронзительным и грустным.
– Отец, мы просто друзья. Ты мог бы прекратить дружбу с человеком только потому, что у его родителей денег больше и должность выше?
Муса молчал, обдумывая ответ. Стоило ли читать тринадцатилетнему пареньку лекцию о суровой действительности и закоснелости человеческого общества? У его мальчика есть стержень, который не стоит ломать пустым философствованием. Заур ему этого не простит.
– Всё зависит только от того, как вы с Эмином относитесь к этому вопросу. Если хочешь знать моё мнение, то, по-моему, вы всем, а главное – самим себе, доказали, что продолжать её стоит.
Муса потрепал волосы сына и встал.
– Но помни: настоящая мужская дружба – ноша не для каждого.
Заур посмотрел отцу в глаза и молча кивнул головой. Муса встал, чтобы уйти, но, передумав, вновь сел.
– Я хочу спросить тебя об одной вещи, сын, – сказал он.
– Какой?
– Ваш поход в горы… Чья это была затея?
Заур опустил голову. Муса терпеливо ждал. Наконец, Заур посмотрел на отца. Взгляд у него был дерзкий.
