Плейлист двух сердец - страница 9

Как верно заметили в прессе: «Кому нужен Оливер без Алекса?»

Стоя под душем, я надеялся, что вода смоет мою головную боль, однако этого не произошло. Я думал, вода поможет прогнать и мои мрачные мысли тоже, но и этого не случилось. С этим мне не везло. Я уже давно не находил способа успокоить свой разум без помощи алкоголя.

Выбираясь из душа, я старался не видеть своего отражения. Большинство зеркал в доме были завешаны простынями. Я уже давно не заглядывал в зеркало, потому что всякий раз оттуда на меня смотрел Алекс.

Что на завтрак?

Я рылась в шкафчиках в поисках еды, любой еды, чтобы накормить Риз. Вчера за ужином мы доели последние яйца с сосисками, а потом старательно выскребли банку с остатками арахисовой пасты, чтобы перекусить бутербродами за чтением библиотечной книжки.

Думай, Эмери, думай, думай.

Я выложила на столешницу пакет с хлебом и почти пустую банку виноградного желе.

От хлеба остался всего один ломтик и две горбушки. Риз наотрез отказывалась есть горбушку, сколько бы желе я на нее не намазала.

– Это не настоящий хлеб, мама, – снова и снова спорила она. – Это корки. Ими кормят уток на озере.

Все правильно, но этим утром выбора у нее не было. На моем счету осталось всего двенадцать долларов и сорок пять центов, а зарплату обещали только завтра. Львиную долю суммы придется отдать за аренду квартиры. Если экономно тратить оставшиеся деньги, то нам должно хватить на питание. На данный момент у нас не было пространства для маневра, поскольку меня уволили с должности повара в отеле.

Оставшись без работы, я устроилась на ночную подработку в забегаловку под названием «Семь». Излишне говорить, что моего жалованья катастрофически не хватало. К тому же я все еще ждала ответ с биржи труда по поводу пособия по безработице.

Я достала нож и постаралась срезать как можно больше корки с горбушки, чтобы придать ей вид обычного ломтика. Затем намазала хлеб виноградным желе.

– Риз, завтракать! – крикнула я.

Малышка выскочила из своей комнаты и подбежала к столу. Запрыгнув на стул, она сморщила носик и заворчала.

– Горбушка, мам! – недовольно указала она, абсолютно не впечатлившись моим изысканным блюдом.

– Прости, детка. – Я подошла ближе к Риз и взъерошила ее волнистые угольно-черные волосы. – На этой неделе дела идут туговато.

– Дела всегда идут туговато, – простонала она, откусила кусочек хлеба и положила остатки сэндвича на тарелку. – Мам?

– Что, милая?

– Мы нищие?

Вопрос гулко отдался в голове и ударил под дых.

– Что? Нет, конечно, нет, – ответила я, слегка шокированная ее словами. – С чего ты взяла?

– Ну, Миа Томас из лагеря сказала, что только нищие ходят за покупками в «Гудвилл»[3]. Мы ведь покупаем там одежду. К тому же Ренди всегда завтракает в «Макдоналдсе», а ты никогда не водила меня туда на завтрак. И еще, еще, еще, – взволнованно воскликнула она, готовясь предъявить самое главное доказательство нашей бедности, – ты дала мне горбушку!

Я улыбнулась ей, но мое сердце сжалось. С тех пор как пять лет назад Риз появилась на свет, оно разбивалось снова и снова. Потому что каждый день я чувствовала, что подвожу ее. Словно я не справляюсь, не даю ей ту жизнь, которую она заслуживает. Роль матери-одиночки оказалась самым тяжелым испытанием в моей жизни, но справедливости ради, выбирать мне не приходилось. Отец, очевидно, уже никогда не появится на горизонте, поэтому я научилась справляться самостоятельно.