Водитель по-прежнему не повернул головы. Все также глядя строго перед собой он протянул руку и нажал кнопку. Дверь автобуса хрюкнула, пискнула, зажужжала и отъехала в сторону.
- Благодарю вас. – Сказала Душка и сползла по ступенькам.
Я схватила в охапку подвернувшихся малых и ринулась наружу.
Мы стояли на шоссе — единственном творении рук человеческих, рассекающем инопланетный пейзаж: спекшаяся равнина, пронзительно, до боли в глазах отсвечивают белые соляные узоры и такие же сверкающие озерца, прямо из которых растут неестественно зеленые мясистые стебли камыша. Злое солнце жжет затылок, воздух воняет гарью, дымом и разогретым металлом и похож на заткнутую тебе в рот пересушенную тряпку, позади смерчами ходит еще не успокоившаяся пыль. Рядом, провалившись задними колесами в озерцо и жалобно задрав квадратную морду с глазами-фарами, как громадный зверь в западне, стоит наш автобус. И хочется орать, хотя вроде бы уже поздно, раньше надо было.
Послышался топот – и из пылевых облаков выскочил человек. Увидел нас, остановился, опираясь обеими руками в колени и тяжело, со свистом дыша, но глядя на нас с полусумасшедшим, запредельным облегчением.
- Живые! – наконец прохрипел он и теперь уже медленно, спотыкаясь на каждом шагу, поплелся к нам, размахивая чем-то, похожим на рваную тряпку.
Из нашего автобуса на подгибающихся ногах наконец вывалился водитель – и тяжело плюхнулся на последнюю ступеньку.
- Слышь, командир… - цепляясь за перекосившуюся дверцу и почти повисая на ней, выдохнул пришелец. – Я того… В «жигуленке» был… Который тебе навстречу…
- Так это вы нас чуть не задавили! – мелкой кусачей блохой подскочила к нему Душка-Череп, которая не могла позволить, чтоб командиром называли хоть кого-то, кроме нее.
Водитель «жигуленка» дико покосился на нее, потом на автобус:
- Господь с вами, девушка… - перевел взгляд с девичьей фигуры на морщинистую физиономию и растерянно исправился. – Женщина… Женщинка…
Витка не выдержала, хрюкнула и захохотала.
- Позволь узнать, что такого смешного? – надменно поинтересовалась Душка-Череп.
- Н-ничего… Т-татьяна Гр-григорьевна… - сквозь корчащий ее хохот выдавила Витка. – Ис… истерика…
- Вот видите! – Душка немедленно переключилась на шофера «жигуленка». – Видите, до чего вы моих девочек довели? Они – актрисы! Импульсивные, тонко чувствующие натуры! Их нельзя так пугать!
- А других, что ли, можно? – спросил окончательно замороченный водитель «жигуленка». – Бр-р-р! – он помотал головой. – Да что за бредятина такая – я тут причем? Гляди, командир, что на дороге валялось!
Он прекратил тискать грязную тряпку в руках и сунул ее под нос шоферу. Это оказалась вовсе не тряпка, а измочаленный, словно его жевали, обрывок пористой резины. А из него, наполовину выдранный, свисал внушительный острый штырь.
- Похоже на штуки, которые в кино показывают… Ну когда машину преступников останавливают. – Выглядывая поверх плеча Душки, пробормотал оператор Боренька и зачем-то пощупал резину.
- Нас хотела остановить милиция? Но я же с ними только что разговаривала! Нам же разрешили проехать через пропускной пункт! – снова возмутилась Душка, но оба водителя ее уже не слушали.
Наш поднялся и пошел вокруг автобуса – водитель «жигуленка» поплелся за ним. Они осмотрели передние колеса, потом направились к задним и некоторое время стояли, тупо разглядывая поглотившую их соляную лужу.
