- Привет, брат, - Андрей улыбается ему, и мы подходим ближе.
Ему эти визиты даются легче… Ну, или, быть может, он просто делает вид… Я же в свою очередь, тяжело переживаю эти посещения. Они случаются раз в месяц, и каждый раз я потом нажираюсь до потери памяти, снимаю какую-нибудь цыпочку и трахаю её всю ночь напролёт. Злость и недовольство несправедливостью жизни после такого марафона постепенно уходят, и я снова могу стать членом общества…
- Здорово, брат, - отец не встаёт. – Привет, сын.
Мы садимся напротив него на скамейку и молча смотрим друг на друга.
Мы с Андреем решили на рассказывать отцу о том, чем мы занимаемся ради его освобождения. Он бы точно был против. Отец уже забил на себя, считает, что с ним покончено, и пытается принять новый жизненный уклад и смириться. Ему дали десять лет… Десять лет за то, чего он не совершал! Сейчас ему сорок шесть… Когда выйдет, будет уже пятьдесят шесть… Нет, я не позволю ему сидеть в этом аду так долго!
Андрей рассказывает отцу последние новости об апелляции, о том, что для её подачи не хватает новых улик, которые можно прикрепить к делу. Мда… вот над тем, чтобы их найти, мы с Андреем как раз и работаем не покладая рук!
У нас семейка, конечно, странноватая… У отца с Андреем одна мать и разные отцы. Их мать, то есть моя бабушка, особой разборчивостью в мужиках не отличалась. Любила гульнуть и часто забивала на детей. Мой отец стал чуть ли не отцом для своего младшего брата. Разница у них – пятнадцать лет.
Братья выросли, и старший рано открыл бизнес, стал хорошо зарабатывать, и отправил Андрея в престижный ВУЗ. Какое-то время всё шло хорошо. Отец женился, родился я… Но потом случилась страшная авария, из-за которой у него появились хронические проблемы со здоровьем. Родители развелись. Мать нашла мужа побогаче, а я захотел остаться с отцом. В этот раз Андрей пришёл на помощь старшему брату. Мы вместе с ним выходили отца, и уже через два года он вернулся в строй. Я тогда ещё учился в школе…
Перед глазами, будто живые, встают воспоминания о юности и детстве. Счастливый отец… Андрей, круто взбирающийся по карьерной лестнице. Нам было так хорошо в нашей холостятской берлоге, что я с детства принял решение тоже быть одиночкой, как отец и дядя. Женщины на моей памяти только всё портили!
- Я скоро вернусь, - говорит Андрей, внезапно вставая и оставляя нас с отцом наедине.
Чувствую, как меняется настроение, и воздух словно становится тяжелее.
- С матерью созванивался? – хмуро спрашивает отец.
- Ты знаешь, что мы не общаемся, - пожимаю плечами. – Она свалила, мы ей были не нужны.
- Зря ты так, сын. Тебя она не бросала, она ушла от меня…
- Пофиг… - толкаю носком ботинка стул, потом поднимаю на него глаза. – Я тебя вытащу отсюда! – с жаром заявляю ему. Знаю, что обещал Андрею не заводить этот разговор, но просто не могу сдержаться!
- Никита, - отец перебивает. – Не надо ничего делать, я тебя прошу! Просто пообещай, что будешь держаться подальше от криминала!
- Вот ты от него подальше и держался всю жизнь! И что, помогло? – прищуриваюсь.
- Ник, давай не будем, прошу!
Качаю головой, понимая, что этот разговор никуда не приведёт. Он сдался. Но я-то нет!
- Я просто не понимаю, зачем… Зачем ты подписал то признание!
- Мне угрожали, - глаза отца краснеют от нахлынувших эмоций. – Я не мог рисковать, понимаешь?
- Сука Лугин! – зло долблю кулаком по столу. – Это всё его рук дело! Они снесли наш магазин! Уже площадку разровняли и теперь собираются на том месте возводить какой-то торговый центр! И как его жене только разрешение на строительство дали?
