– Он такой одинокий. У него правда совсем нет родственников?
– Если он их не скрывает, то нет, у него никого нет.
– А Клара?
– Что Клара? – Эндрю посмотрел в сторону кухни.
– Какие у них отношения?
– Клара влюблена в него с первого дня их встречи, – прошептал Эндрю.
– Это взаимно?
– А как ты думаешь? – он снова посмотрел в сторону кухни и широко улыбнулся.
– Думаю, что нет. Если бы это чувство было взаимным, то Клара была бы хозяйкой этого дома, – последние слова он прошептал так, чтобы Клара не услышала.
– Так точно. Она этого и хотела. Знаешь, свадьба и все такое не из-за любви, все по расчету. Люди женятся по расчету. Вот, возьмем мою жену, она выбрала меня за мои деньги, достижения, положение в обществе.
– А вы за что ее выбрали?
– За ее богатство, чтобы мое удвоилось. Кому нужны нищие родственники? – он расхохотался и чуть не подавился оливкой.
На самом деле жена Эндрю была богаче его несколько раз. А родственники Софии недолюблевали зятя. “Он не из нашей лиги, – говорил отец Софии при каждой встрече”.
– С вами все в порядке?
– Да, – ответил Эндрю, кашляя.
“Чтоб ты подавился”, – подумал Давид и улыбнулся ему.
– Послушай, Давид, я тебе кое-что скажу. Я знаю, что у тебя на уме.
– И что же?
– Ты думаешь, Пол – одинокий, больной человек, который хочет любви и заботы, увидит в тебе того самого.
– Кого?
– Родного человека, которого у него нет, – голос Эндрю звучал все громче и громче. – Ты, как и все твои соседи, лицемер и мошенник.
– Зачем мне это?
– Ради денег, например. Думаю, это вполне весомая причина.
– Думаете, что хотите. Я здесь, потому что у меня контракт и позже я смогу проведать моих родных, – Давид стукнул по столу.
– И как тебе не стыдно играть с чувствами больного человека.
– Мне пора идти.
Он аккуратно вернул стул на место и, не попрощавшись, ушел. Клара что-то закричала ему в след, но Давид не остановился.
Давид вошел в свою мастерскую и принялся рисовать. Он всегда рисовал, когда был не в настроении или же был зол. Мастерская была маленькая. В углу комнаты стоял маленький стол для красок и кистей, на полу были разбросаны чистые холсты. У маленького окна стояли два мольберта. На одном из них всегда висел чистый холст, готовый к творению художника, а на другом – незаконченная картина девушки. Черноволосая красавица сидела у окна и играла с волосами. Она смотрела вдаль, где под деревом стоял мужчина. Лица его не было видно, но он, очевидно, следил за девушкой. Взгляд его был направлен к ее окну. Давид посмотрел на девушку, потом на чистый холст. После нескольких минут раздумий он принялся доделывать картину с девушкой.
Вторник. День второй.
Сиена Коллинз.
Она всегда вела себя как модель, спустившаяся с подиума, хотя никогда не ходила по нему и видела его только по телевизору. Мама с детства говорила, что она рождена для подиума.
– Однажды весь мир узнает о тебе, Сиена. Ты будешь знаменита, и все девушки будут завидовать тебе, – говорила она дочери, когда та была еще маленькой.
Но единственным человеком, который стал завидовать Сиене, была ее мать. Она росла и превращалась из милой девушки в красивую женщину. А мама с возрастом теряла былой облик, и морщины на лице выдавали ее возраст. Она родила Сиену в сорок лет и эта разница в возрасте стала причиной ненависти к собственному ребенку.
В двадцать лет Сиена вышла замуж и уехала от мамы. После этого они больше не виделись.
