Я задыхался от собственной слюны, не мог есть, хотел забыться ещё быстрее и стал выпивать, что-то управляло мной. Тогда я и понял что это пришли они, те, кто помешал мне перейти на другую сторону всего, что можно только представить, я- мёртвый бог, который говорит теперь разве что с котёнком, и душит его когда тот меняет форму своей морды. Взрывы всюду, я становлюсь дельфином в пионерлагере, я гнию и прошу отпустить на волю свою оболочку, но дети лишь хлопают и принимают препараты, суя мне в дыхало десятки штук пилюль . Я президент, который звонит камням ради секрета их стойкости, они не умирают, они переходят. Нарисованный призрачный след молока, давнее воспоминание, пена при разговоре, сытость при процессе, тошнота при становлении всё на место.
Я не могу, я сбиваюсь с мысли, пока это пишу. Просто хочу предупредить, что если готовы зайти настолько далеко, то знайте, они среди людей. Духи, эссенции, сферы, ушедшие в единое сознание, называйте как хотите, но знайте, просто услышьте, они во всём, и они не всегда рады когда ты проявляешь волю, когда хочешь прийти к ним, изучить, и уйти. Меж пространственные скуфы, идиоты, не знаю. Или моё безумие достигает предела, я не могу быть в чём-то уверен наверняка. Но я нашёл где живёт Лиза, я знаю она меня ждёт и простит, и мы пойдём с ней вместе, дальше, глубже. Мой билет на автобус вшит в рубашку, записками полностью набиты карманы, мне нечего терять, но есть последние слова, что войдут в акустическое пространство этого мира.
Не заметив как я уже очутился в автобусе, слегка позабыв планы я принялся изучать для чего я нахожусь тут. Но главное в пути.
II.
После того как меня «депортировали» я не могла есть и спать, я теряла свои силы, мой дорогой друг не предавал меня, но оставил на произвол. Я поддерживала с его начинаниями, но вот до чего они довели. Меня держали в комнате как убийцу, как сумасшедшую, тогда мне действительно хотелось соответствовать этому образу, резать себя, выкидывать вещи из окна, сбегать, писать на стене калом и кровью от месячных. Я выплёвывала идеи себе на ладонь и растирала об щёки, времени было мало, мои очертания стирались, эфемерным ароматам ужаса наполнялось пространство, птицы капали слезами с неба, иногда бились об окна градом, прохожие не предавали этому значения.
Лишь родители заходившие в комнату Лизы ругали её за шум, просили перестать греметь и успокоиться, таблетки заменили друзей, бессонница – прогулки. Было принято решение бежать на встречу любви. Лиза хотела пожертвовать своей свободой и не отвергать свои чувства, у неё было плохо с прагматичностью, но иллюзиями она не грезила, осознавала что может быть пойманной и запертой на ещё более долгий срок.
Лиза среди ночи выбралась из своей комнаты и добралась до трассы, где начала автостопить, благо в столь юном возрасте при хорошей легенде готовы помочь. Всю дорогу водители интересовались как она оказалась здесь, это походило на шахматы с завязанными руками, где приходилось тянуть время дабы никто не совершил первый ход и время на таймере дошло до нуля. Расстояние между городами было ничтожно, так же как и срок жизни этой дамы.
Звёздная ночь перекрывалась световым загрязнением, пелена белого светила с полей была привлекательна для мотыльков, словно свежее молоко для ребёнка. Лиза пыталась сконцентрировать взгляд одновременно, фокусируясь на знаке 30 миль до города «Г» она охватила взором поля, машины, цвета и звуки, она переняла на себе всю природу и слилась с монолитом естества. Последний водитель пообещал довести до города и даже к дому, где живёт её дорогой друг.
