Читать онлайн Владимир Козлов - Плутон. И другие

К космическим далям Вова Платов не имел никакого отношения, но с раннего детства ему нравилось обманывать окружающих, чтобы потом вдоволь посмеяться. Так он превратился из Платова в Плутишку и Плута. В юности он решил изменить свою неблагозвучную кличку, добавив к прозвищу «Плут» две буквы «он». Постепенно для всех он стал Плутон, и его жизнь, хоть и осталась беспокойной, но интересной. А подсказала ему взять галактическое название мама Светлана Владимировна, – работник центральной библиотеки.

ГЛАВА 1

В тот вечер, когда второкласснику Владимиру постель разостлали в зале, в их скромную обитель ворвался, словно вихрь, бывший одноклассник Светланы, а ныне сосед, бравый офицер МЧС Судаков, с дарами в виде сочных фруктов и искрящихся напитков. Таких гостей Володя в их квартире отродясь не видывал. Мать, кроме верных подруг, никого особо не жаловала. И вот, словно гром среди ясного неба, в их устоявшийся мирок вторгся чужак с увесистым пакетом, да ещё и покусился на святое – на материнское ложе! Такую дерзость юное сердце стерпеть не могло. И созрел в голове план – как отвадить непрошеного гостя от материнской перины.

Прежде чем, словно ночной призрак, проскользнуть в комнату матери, Володя бросил взгляд на часы. Стрелки безжалостно указывали на глубокую ночь. Осмотревшись вокруг с осторожностью матёрого разведчика, он тихонько приоткрыл дверь. С плохо скрываемым отвращением окинул взглядом кровать, где рядом с самым родным человеком мирно посапывал чужой дядька, и прошептал одними губами:

– Ночевать надо там, где привык. Свою берлогу я бы и генералу не уступил, а ты, дядя, до капитана ещё не дослужился, а уже люксом будущего военного министра распоряжаешься. А им, как родные говорят, я непременно буду!

Сухо сплюнув в сторону спящих, он ловко запустил пальцы в карман пиджака брандмейстера, нащупал там увесистый кошелёк и, словно фокусник, извлёк оттуда четыре советские купюры достоинством в пятьдесят рублей, спрятав их под майку. Кошелёк же бесшумно вернулся на прежнее место. Затем, крадучись, он пробрался к своей лежанке, где надёжно перепрятал добычу в пенал. Взглянув в окно на бледную луну, он юркнул под одеяло и моментально уснул, убаюканный мыслями о грядущих подвигах.

Рано утром его разбудили странные звуки, похожие на возню и приглушённый шёпот. Источником шума был ночной визитёр.

– Я перед сном всю наличность пересчитал, – недовольно ворчал Судаков, – было триста рублей, а теперь только десять рублей осталось. Где ещё двести? Наверняка твой Вовка у меня их конфисковал за ночлег? Дети, они способны на такую месть.

– Ничего я не трогал, – сонно потёр щёку Вова. – Зачем они мне, если я даже с трешкой в магазин прихожу, так продавцы сразу допрос устраивают: откуда деньги? А тут такое богатство пропало, да на меня сразу кандалы наденут.

Он невинно хлопал глазами, глядя на взрослых, давая понять, что чист, как утренний снег. Светлана Владимировна, не выдержав, всплеснула руками и перевела взгляд на гостя:

– Ты, может, перед сном лишнего принял? Куда засунул, сам не помнишь? Вон, бутылка пустая на столе стоит, да и винца ты моего пригубил.

– Да я хоть и выпил, но мозг у меня ясный. Помню, как деньги в портмоне клал, – упрямо твердил Судаков.

– Тогда пошли, ещё раз спальню поищем, – предложила Светлана, потянув его за руку.

Тот покорно, но без энтузиазма, поплёлся за ней.

– Да бесполезно это всё, – расстроенно произнёс он. – Может, выпали из кармана на балконе, когда я их там пересчитывал?

Они вышли на балкон и заглянули вниз. Дворник энергично орудовал метлой, сметая утреннюю пыль. Стало ясно: если деньги и улетели, то искать их – занятие безнадёжное. Пожарный умылся, накинул китель и уселся за низкий шкафчик, где его уже ждал горячий кофе. Он проглотил его залпом и в блюдце затушил недокуренную сигарету. Перед уходом он позвал Вовочку. Мальчик, опустив голову, тут же оказался рядом. Старший лейтенант взял его маленькую ручку и вложил в неё хрустящий червонец.

– Прости, брат, что я плохо о тебе подумал, – произнёс он бравым голосом. – Тебе этих денег на все каникулы хватит. Покупай каждый день мороженое, кушай с аппетитом и вспоминая меня. А лето уже послезавтра начнётся. Ну, а я опущусь на этаж ниже и буду досыпать.

– Я не имею права их брать, – выдавил Вовка и украдкой взглянул на мать, ища поддержки.

– Бери, сынок, это от чистого сердца. Дядя Коля премию большую получил за пожар. Считай, что он поделился своим геройством с тобой.

Судаков, улыбаясь, тихонько присвистнул, звонко поцеловал хозяйку в щёку и покинул квартиру. Оставшись наедине, Светлана проницательно посмотрела на сына и, положив ладонь ему на голову, начала допрос:

– Давай, рассказывай, куда спрятал сокровища?

Он упорно молчал.

– Можешь не признаваться, но я знаю, что это твоя проделка. Кроме нас троих в доме никого не было. А ещё имей в виду: дядя Коля пересчитывал деньги при мне. Так что я жду признания.

Володя, понимая, что отпираться бессмысленно, с неохотой достал из портфеля пенал и отдал его матери, обиженно пробурчав:

– Нечего огнетушителям делать на моём месте.

Она забрала деньги и сделала сыну внушение:

– Мы с тобой живём уже шесть лет без отца. Ты должен понимать, что его из могилы не вернёшь. А Коля – мой давний друг и сосед. И, возможно, в будущем он заменит тебе папу. Он, кажется, не против. Так что я верну ему деньги и скажу, что нашла их под столом. Запомнил?

Володя кивнул и, показав сжимавший в руке червонец, фальшиво изрёк:

– Буду звать его батей, если он мне такие бумажки каждый месяц дарить будет.

Мать потрепала его за волосы и вышла из квартиры, плотно прикрыв за собой дверь. В голове роились мысли. С одной стороны, поступок Володи был возмутительным, но с другой – вполне объяснимым. Ревность девятилетнего мальчишки, лишённого отцовской любви, вылилась в этот нелепый протест. Она спустилась на этаж ниже и, не раздумывая, позвонила в дверь Судакова. Тот открыл почти сразу, находясь уже в одной майке.

– Коля, прости, что разбудила, – начала она, протягивая ему скомканные купюры. – Вовка взял у тебя деньги. Ревность, всё такое… Я ему вправила мозги, больше не повторится.

Судаков нахмурился, взял деньги и пересчитал их.

– Да ладно, Света, чего ты так переживаешь? Пацан просто внимания хотел. Я и сам в детстве чудил. Забудь. Лучше вот что, – он достал из кармана пачку сигарет и предложил ей. – Пошли на балкон, покурим, поговорим.

Они вышли на тесный балкончик, заваленный старыми лыжами и банками с краской. Дворник внизу продолжал энергично мести асфальт. Судаков закурил, затянулся и выпустил струйку дыма в утреннее небо.

– Слушай, Света, я вот что хотел сказать… Ты мне нравишься. И Вовка твой тоже. Мне с вами хорошо. Если ты не против, я бы хотел, чтобы мы были вместе. Ну, как семья.

Светлана покраснела и отвела взгляд. Она давно мечтала об этом, но боялась признаться себе в этом. Шесть лет одна, тянуть всё на себе – это нелегко. А тут появился Коля – надёжный, добрый, сильный. И Володя к нему тянется, несмотря на все свои выходки.

– Я… Я не знаю, Коля, – пробормотала она. – Мне нужно подумать.

– Думай, Света, думай, – улыбнулся Судаков. – Но недолго. А то я передумаю.

И он нежно поцеловал её в щёку.

ГЛАВА 2

В 1989 году Платов, восьмиклассник, чей ум затмевал сверстников, случайно перехватил обрывок разговора на торжественной линейке. Молодые педагоги, как шептались ветер и листва, собирались отметить День знаний в ближайшую субботу, в самом сердце городского заповедника. Это живописное убежище, где карликовые озёра хранили тепло лета, а дикие плодовые деревья щедро одаривали плодами, уже засыпало в преддверии осени. Редкие путники, в основном пенсионеры, бродили по зелёной долине, собирая траву для своих питомцев. Для Вовки Платова и его верного оруженосца, Луки Шутова, это обстоятельство открывало врата в мир интриг и возможностей. Мечта отомстить обидчикам витала в воздухе, словно колдовское зелье, особенно остро маня Платова.

Особую неприязнь они питали к Вере Захаровне Цветковой, которую за глаза величали Цветоводом. Эта строгая блюстительница порядка, ботаник по призванию, несправедливо обвинила их в осквернении двух гипсовых истуканов – Николая Гоголя и Тараса Шевченко. Забытые богами и людьми, эти статуи томились на облупленной трибуне в школьной пристройке. Цветкова, как ответственная за этот пыльный закуток, подняла неистовый гвалт, и её словам, увы, поверил весь педсовет. Ребята были уверены в своей невиновности, и виновницей торжества несправедливости считали Тычинку – прозвище, прилипшее к ней не только из-за ботанической фамилии, но и из-за колючего нрава. Да, они действительно были там на перемене, но их руки не касались гипса с дурными намерениями. Они лишь забрали из кладовки спортивную форму, чтобы поскорее сбежать домой. И вот, в этот субботний полдень, настал час расплаты.

…Вовка отыскал в недрах антресолей пару карнавальных масок чертей с рогами и две поношенные тельняшки с короткими рукавами. Наполнив рюкзак этим арсеналом, они с Лукой, словно заговорщики, двинулись к реке Лузе. Погода благоволила их замыслу, обещая приключения и азарт. Затаившись в густых зарослях перед пешеходным мостом, они стали выжидать появление учительской братии, словно охотники, подстерегающие дичь.

– Держу пари, если они вздумают искупаться, то направятся к озеру «Тазик», – прошептал Лука, делясь своими соображениями. – Там вода зимой даже не замерзает. Сейчас она, как парное молоко, да и зарослей там видимо-невидимо, чтобы укрыться от посторонних глаз.

– Нам это только на руку, – усмехнулся Владимир, предвкушая триумф. – Сможем наблюдать за ними из укромного местечка, а если к нашим бабцам присоединятся и кавалеры, будет вдвойне забавно. Хотя, чует моё сердце, в их отряде одна лишь молодёжь, ведь у элегантного дивизиона свои заботы, как говаривала моя маман. Хотя все они, как говорится, одним миром мазаны. Пусть знают, как общаться с нами в этом учебном году. Ни за что не прощу этой педагогической клике, как они оклеветали нас в художественной росписи русских классиков. Из-за этого и оценки за год нам занизили. А ведь если бы они обладали хоть каплей разума, то ни за что бы не оговорили юного лицеиста, который в актовом зале на День учителя декламировал им «Молитву» великого поэта. И как они мне рукоплескали! Разве я, почитатель таланта, осмелился бы изрисовать его лик маркером?! И он, словно вызывая духов мщения, процитировал отрывок из стихотворения:

К Тебе, о Матерь Пресвятая! Дерзаю вознести мой глас, Лице слезами омывая: Услышь меня в сей скорбный час…

Но их прогнозы не сбылись: на горизонте замаячили лишь три учительницы из их школы. Две моложавые особы, по всей видимости, были молодые педагоги из пединститута. Но хуже всего было то, что в этой компании оказалась Жанна Германова, единственная наставница, с которой у Вовки сложились почти дружеские отношения, так как она была лучшей приятельницей его мамы. Однако этот факт не омрачил их пыл. Главные виновницы торжества, которым они жаждали отомстить, не причинив, разумеется, вреда здоровью, всё же прибыли. Это вселяло надежду, особенно в душу организатора этого, как он считал, «срамного маскарада», ведь именно он был автором гениального плана мести. На головах у учительниц красовались широкополые шляпы, а в руках они несли сумки и мяч. Переступив через мостик, они сбросили с себя сарафаны и халаты, оказавшись под пристальным взором своих юных недругов. Платов успел заметить лишь наряд Жаннет, остальные же были мысленно приговорены им к мучительной казни. Когда учительницы расположились в зелёном оазисе у озера, мстители, словно тени, перебазировались ближе к ним, укрывшись за колючими объятиями кустов шиповника.