– Вы раньше уже задавали подобные вопросы, – вспомнила Илата. – Зачем повторяться?
– И все же повторись, если для тебя это не трудно, – попросила Сашка. – Хотя бы объясни, почему такое случается?
– В сообществе зоофи это обычное явление, – ответила женщина. – Об этом знают все в нашем анклаве. Собаки – очень ревнивые животные. Сегодня и прошлый раз было проявление их ревности. Они нетерпимы к своим соперникам, когда видят, как к их женам и мужьям выказывают интерес другие особи. Почти всегда это заканчивается подобными схватками, всегда конец один. Зоофи не относятся к гелециональностям, поэтому никто никогда не воспринимает подобные случаи как что-то из ряда вон выходящее. Если бы подобное произошло в гелециональных сообществах, тогда прошла бы чистка в других кварталах. А так никто из ге и ле не пострадал, поэтому все нормально, – грустно улыбнулась Илата.
– А если бы нечто подобное произошло в сообществе гетеро? – снова вступил в разговор Малкин.
– Длинный! – визгливо выпалила Алуни, которой явно надоело молчать и надоели бестолковые вопросы, ответы на которые, по ее мнению, были очевидны, и надо быть полным идиотом, чтобы не понимать этого. – Мы – сообщество меньшинств! Что тебе еще непонятно? Мы не гелециональны! Еще вопросы есть?
– Ну чего ты раскричалась? – попытался остановить ее Лугатик. – Мы не глухие.
– Я в квартале Свободы, босяк, и могу здесь говорить, как хочу и что хочу! Не твоего ума дело! – пискляво выкрикнула Алуни и ущипнула его.
– Делай, что хочешь! – развел руками Володька. – Ты у себя дома! Это мы здесь не пришей кобыле хвост. Непонятно, как нас сюда занесло.
– Зачем пришивать кобыле хвост? – не поняла Алуни, сверля Лугатика глазами. – И что значит «занесло сюда»? – вспыхнула и посмотрела подозрительно. – Разве вы не сами прибыли из других мест?
– Сами, сами, Алуни, уймись! – урезонила ее Илата. – Просто их речи не всегда понятны нам так же, как наши правила им. В этом нет ничего особенного. Но на этот раз, я вижу, ты доходчиво объяснила им. Они все уяснили. Ты понял? – Посмотрела на Володьку.
– Понял, – досадливо пробурчал тот, переминаясь с ноги на ногу и отворачивая глаза от солнца.
– Вопросов больше нет! – добавил Раппопет, видя растерянность приятеля, и, стараясь окончательно потушить любопытство Алуни к неосторожным словам Лугатика, перевел стрелки на другое. – Чем еще может нас удивить квартал Свободы?
– Удивлять – это не функция квартала, – негромко откликнулась Илата, как будто поправила Андрюху. – В нашем городе и анклаве вообще удивляться нечему. Наш образ жизни определен для всех. Он понятен и естественен, многие считают его безупречным. Так что удивляться не стоит. Просто надо принимать жизнь такой, какая она есть. Гелекратия хороша уже тем, что она твердо стоит на двух ногах и каждый человек в ней знает отведенное ему место.
– Наверно, я неправильно выразился, – шумно выдохнул Раппопет, уступая спокойному напору Илаты и поправляя под мышкой свернутую рубашку. – Я, собственно, хотел спросить: куда двигаем дальше?
– В любом направлении, – суетно подхватилась остывшая от недавней вспышки Алуни. И потянула за собой Андрюху, пригибая голову. – Пошли, толстячок, прямо. Покажу тебе достопримечательность квартала!
– Куда ты его тянешь? – спросила Илата.
– Не догадываешься?
– Наверно, догадываюсь, – после короткой паузы сказала та. Провела глазами по спутникам. – Пойдемте. Достопримечательностью я бы не назвала то, что хочет показать Алуни. Скорее это наша рутина. Но посмотреть стоит, чтобы иметь более полное представление о людях нашего города и анклава! – И, поставив мальчика на ноги, крепко взяв его за руку, двинулась следом за Алуни и Раппопетом.
