Девушка открыла глаза, провела руками по телу. Невероятно – как будто смыла с себя вековую грязь, до скрипа. Илата стояла у открытой двери и грустно улыбалась. Карюха подхватила рубашку-сеточку с туфлями, которые еще недавно были не первой свежести, но теперь отдавали безукоризненной чистотой, надела и с легкостью выскочила из очистительной камеры. После этого очистку прошли все ее друзья. Илата также побывала в камере. Вышла оттуда, словно с обновленным лицом, без налета усталости и страха, как будто помолодела до возраста Сашки, Катюхи и Карюхи. Не зная заранее, никто бы не подумал, что она старше. Все расположились в одной из комнат на несложных стульчиках с мягкими сиденьями. Мальчик примостился на маленьком стульчике рядом с матерью. Посреди комнаты стоял стол с огромной вазой под потолок, у стен – гнутые шкафы. Малкин огляделся, проговорил:
– Чтобы так жить, надо быть богатым человеком или хорошо зарабатывать. Чем же ты занимаешься?
– Здесь ничего нет дорогого, – ответила Илата, отводя волосы за уши, – все это дешевые вещи. Мебель сформирована конструктором-молекулятором. Заработок у меня средний. Хватает, чтобы жить нам с сыном и содержать квартиру. Когда семья была полная, все было иначе. Верили в будущее, надеялись. Теперь ничего не загадываем, живем, полагаемся на везение и удачу.
Опустив глаза, Ванька умолк – неудобно было допытывать женщину о том, что, как казалось, явно тяготило ее и о чем она, сдавалось, не очень хотела говорить. Сиденье под ним было удобным, он откинулся к спинке, уловив слабый скрип, скрестил на голой груди руки. Лугатик на своем месте нетерпеливо заерзал, явно раздираемый любопытством, но, сцепив пальцы рук, сжал губы и удержался от расспросов. Раппопет смотрел исподлобья, ему также хотелось быстрее выяснить, в какой истории они оказались, но, видя сдержанность Малкина, не торопил события. Однако Сашка женским чутьем улавливала желание Илаты выговориться. Накопленные и запертые страсти рвались из нее наружу, но выработанная привычка все скрывать в себе удерживала и останавливала женщину. Катюха смотрела на мальчика и думала, что тот слишком серьезен для своих лет и слишком не уверен в себе, коль не отходил от матери ни на шаг. Карюха же глядела на все просто: нечего разводить антимонии. Чем быстрее удастся разобраться в обстоятельствах, тем понятнее будет, что делать. Поэтому задала вопрос вместо Ваньки:
– Так что же произошло, Илата? Где твоя семья?
Поправив за ушами волосы, женщина грустно сказала:
– Я сама ищу ответ на этот вопрос. Не раз обращалась в лецейское и гецейское Управления, но так и не получила никакого объяснения. Семья исчезла в один из дней. Вся. Муж, старший сын, мать, сестра. В этот день была Обложная облава, как сегодня. Я уверена, что люди, которых сегодня увезли, больше не вернутся домой. Впрочем, иногда некоторые возвращаются, но вытянуть из них ничего не удается – они молчат, и никто не знает, что с ними произошло. Приходится только догадываться. И я тоже догадываюсь, что произошло с моей семьей, но вам о моих догадках знать не обязательно. В нашем городе чем меньше будешь знать, тем больше проживешь.
– Странно вы здесь живете, – протянула Карюха, натягивая на колени рубашку-сеточку. – Какая-то необъявленная война между людьми.
– Не заблуждайся. Мы относимся к виду гетеро, меньшинству. По правилам анклава гетеро не являются нормальными людьми. Просто меньшинство низшего уровня, и все, – объяснила Илата. – В нашем анклаве все права и власть принадлежат двум видам высшего уровня: ле и ге. Мы же не везде можем работать, не любую должность занимать, мы – извращенцы, состоим на особом учете.
