Гудки машин. Напитки тают.
А жизнь прекрасна и сейчас!
Смят неприятель,
ставший жалким,
«Машиной красной»…
Всем каюк!!
А что творил
подбитый Малкин!
И как же, блин, велик Дацюк!
Под борщ, лагман,
манты и суши
пьют на Камчатке и в Орле
за то, что, блядь,
мы в чём-то лучше!
Хоть в чём-то bеst
на всей Земле!
Средь конфликтов поколений,
в жизни, что во всём вредна,
для замены настроений —
Фея Смены Впечатлений,
безусловно, нам нужна.
Пёсик рвётся к вольной речке,
птицы ломятся на юг…
Позабыв свои аптечки,
прут из дома человечки!
Вроде выключив утюг…
А мозги – раз-два – не «выкл»!
Души тоже не просты…
Человек раскис, захныкал,
тут же в трубку замурлыкал:
«Фея, зайка, где же ты?
Мне бы штампик в паспортину,
пропуск в лайнер и трамвай,
утром – в бухту бригантину,
для сигары гильотину…
Из дерьма – чтоб сразу в рай!»
Фея (скорой мыслью в трубке):
«Хочешь в рай? Ты тофу ел?!
Ты ж – на койку в полушубке!
Пузо – к полу, вещи – в скупке.
Сразу – в рай?! Ты о… дичал!»
Ну а вслух ворчит прелестно:
«Ну, конечно, помогу!
Сумму править неуместно.
Хорошо – два одноместных.
Ресторан на берегу…»
Паспорт. Трансфер. Карта. Виза.
Чартер. Кэш. Продуть балласт!
Слёзы, сопли, мат, капризы…
И маркизу и киргизу
впечатлений смену даст!
И – домой! Походкой стройной,
думку фейскую крутя:
«Может, станут жить достойней,
отдохнув в волне прибойной…
Чище, тоньше и шутя!»
Серой краской,
той, что с краю,
бывшей ночью
просто лишней,
потянувшись и зевая
день рисует нам Всевышний.
Чуть помедлив,
птичьим пеньем,
добавляются белила,
и тумана запотенье
топит новое светило.
Голубого четверть литра —
засияла неба призма!
Крышки мира жжёт палитра,
прибавляет оптимизма!
Синевы нам впрыснув зелье,
потерялся Мастер где-то,
подтирают подмастерья
брызги ультрафиолета…
В Агадире и Небраске
пусть над вами будет, люди,
небо той, что надо краски.
Будет чистым.
Просто будет…
В начале лета – лепота!
Тарелка с ягодой пуста,
и между пальцами потёк,
дурманя нос,
клубничный сок.
А зелень плачет и цветёт,
в глаза упругим цветом бьёт,
и очертанья юных дев
проходят, много не надев.
Сжигают дети гадкий пух.
С Прорана тянет
волжский дух…
И лето замерло в груди.
И жизнь как будто впереди.
В страну вернётся сборная до нас.
Её не встретят лозунги и слава.
Лишь будет обозлённая держава
выискивать – кто главный пидорас.
И будут в баре горе заливать
бойцы из Хацапетовки
и Польши.
И вместо выяснений —
чей же больше —
проследуют совместно поблевать.
Отправятся к Сейшелам
на поклон,
не залетев домой,
миллионеры,
оставив ощущение фанеры,
летящей на парижский небосклон.
А мы, открыв бутыль,
нальёмся дум,
понять пытаясь – слабы или тупы,
и как нам жить,
чтоб выползти из группы
в две тыщи восемнадцатом году?
Был вчера у Польского у Сани —
у него колонки даже в ванне.
Там я, в положеньи напряжённом
пообщался с Джоржем, Полом, Джоном…
Был обласкан стареньким диваном.
Подружился с шустрым мальчуганом.
Кланялся могилам русской славы.
Взял домой вино и хлеб Полтавы.
Возвращаются с Евро фанаты
Взгляд усталый и шарф виноватый.
В джинсах злотые, гривны, рубли.
Возвращаются с Евро фанаты,
что прославить страну не смогли.
Те, которые кинули «файер»
и рубились с панами в корчмах —
про таких ты не скажешь, что фраер.
Пресса… Нары… Вот это размах!
Ну, туристы, которые «випы»,
справедливо накинули злость —
ведь они, ложи выкупив, влипли.
Сколько славы у них сорвалось!
