Пашка вопросами не задавалась, а просто выхватила у студента том и открыла посередине.
— Опять инопись, — простонала явидь и протянула желтый переплет мне.
— Сначала Март, теперь они. — Глаза черта блеснули. — Дураки, ворующие у Картэна, до последнего года, как правило, не доучиваются.
Я раскрыла тетрадь, уже понимая, что книга не та. Другие страницы, другой язык, более светлые чернила, да и рука, выводившая строчки инописи, иная. Сходство, начавшееся обложкой, ей же и заканчивалось, на этой даже уголки не успели засалиться.
— Где Мартын? — спросила Пашка.
— Не знаю, — ответил худощавый парень.
— Ушел. Наверное, в библиотеку, — черт по-детски хихикнул и качнул рогатой головой, — пытал Леху насчет какого-то учебника по истории, а потом убежал.
— Много напытал? — Я протянула тетрадь обратно.
— Без понятия. Если надо, Леха ему любой учебник от корки до корки процитирует. — Нелюдь взял книгу и бросил рядом с собой на кровать.
— Аррко прав, — пожал плечами книгочей. — Мы так и не поняли, что именно Мартын хотел. Ушел недовольный. Книги, как я понял, так и не нашлись?
— Это же глупо, — фыркнул черными губами черт.
Забавно, но он дал происходящему ту же характеристику, что и Мартын. Все это пахло глупостью.
— Сперва кеды, потом рубашка, книги. Прошерстили бы малолеток на предмет созревания, глядишь, нашли бы пропажу под подушкой, как вспомню Лидку, — тихо пробормотал книгочей, когда мы уже повернулись к выходу.
— Стоп. — Я нахмурилась. — Пропадали и другие вещи?
— Да, — ответил худой парень, но как-то уж очень неуверенно.
— У меня ничего не пропадало, — поднял руки Аррко. — Меня не впутывайте.
Я посмотрела на книгочея.
— Ну, у Марта вроде бы кеды сперли.
— Вроде бы, — передразнила змея.
— Да он и сам не знал, сперли или в раздевалке забыл на полигоне.
— Так, — я подошла ближе, — а у тебя ничего не пропадало?
— Рубашка, — отчего-то смутился Леха, — белая. Висела на стуле, а теперь — нет.
— Так, может, ты ее в прачечную сдал, а забрать забыл? — фыркнула Пашка.
По тому, как парень отвернулся, я поняла, что часть правды в ее словах была, и в факте кражи Леха совсем не уверен.
— Может, вы сами сходите и проверите. — Цокнули копыта, черт встал. — Мы не обязаны вам что-то доказывать. Мы можем и хранительницу позвать. Она девка молодая, горячая, сначала бьет, потом разбирается, кто у деток погремушку отнял.
— И вся земля детей через час будет знать, что ты испугался человека, — сказала я, паскудная ухмылка тут же исчезла со смуглой рожи нелюдя.
— Так что там с рубашкой, — явидь, как бы невзначай, скользнула вперед, глаза с двойными зрачками смеялись, — и кедами моего пасынка?
— Вы эта… та самая? — смешался книгочей.
— Ага. — Змея оскалила клыки в жутковатой улыбке и напомнила: — Рубашка?
— Я ее Марту одолжил, — быстро ответил высокий. — Он ее вернул. Сказал, что на стул повесил, но когда я пришел, ее не было. — Леха развел руками.
— У него что, своей одежды мало? — спросила Пашка.
— Да нет, — парень отвел глаза, — ему именно белая нужна была, а на свою он как раз пятно поставил.
— Почему именно белая? — удивилась змея. — На похороны? Жертвоприношение?
— Ну, почти. — Леха смутился.
— Тьфу, — сплюнул черт. — Все вам расскажи, непонятливым. С девкой он встречался, ясно? Не в черном же к девственнице идти.
— А девка — это Лили? Черненькая, худенькая, с короткой стрижкой? — продолжала задавать вопросы явидь.
