Когда Алина договаривалась с Тамарой Мищенко об интервью, у них возникли трения из-за времени – журналистке хотелось сразу, после того, как она отведет сына в садик, отправиться по делам – она ограничена временными рамками. Тамара же заявила, что с утра желает подольше поспать: после вечернего представления артисты любят понежиться в постели до полудня, а то и до обеда.
В конце концов, они договорились на десять часов у Тамары дома, но балерина предупредила: никаких фотосъемок, поскольку она будет в совершенно не надлежащем для этого виде.
Тамара снимала квартиру в старом доме недалеко от театра. Современные дома с окнами во всю стену, обогревом пола и особой тепло— и звукоизоляцией ее совершенно не привлекали. Наоборот, как и большинство артистов, суточный цикл бодрствования которых смещен в сторону темного времени, она не любила дневной свет и в повседневной жизни избегала резкого освещения. Поэтому даже небольшие окна ее квартирки на последнем этаже трехэтажного дома постройки конца девятнадцатого века были обычно плотно закрыты жалюзи.
Жила она уединенно, тусоваться и высовываться из своей норки не любила. Муж приезжал в Дюссельдорф редко, чаще она к нему – в Манчестер. Общение ограничивалось парой английских музыкантов и художницей из Канады. К местной русской богеме Тамара относилась со снисходительным пренебрежением – себя она считала англичанкой, и очень сожалела, что в свое время не поменяла свою трудно произносимую украинскую фамилию Мищенко на благозвучную Ричардсон. Тогда уж точно к ней не совались бы всякие эмигрантские поэтишки и неудавшиеся пианистки с бывшей родины, принимая ее за «свою». Никакая она им не своя! Вот покойный сэр Питер Устинов тоже имел русскую кровь и русскую фамилию. Ну и что? Он был самым натуральнейшим из самых натуральных англичан. И она тоже англичанка – леди Тамара.
Каким-то образом получилось, что Тамара сразу не заподозрила в Алине свою соотечественницу, а когда узнала – неудобно было отказывать. Ладно уж! Даст она интервью и для русского журнала. Тем более, эта журналистка – редакторша женского журнала «Лина» – такая себе западная эмансипе с виду. И муж у нее – немец, к тому же – крутой предприниматель…
Без двух минут десять Алина подъехала к дому, в котором жила балерина. Найти парковку в центре города – задача не из легких. Хотя, поблизости нет ни больших магазинов, ни увеселительных заведений, автомобили прижавшиеся вплотную друг к другу вдоль обочины дороги, не оставляли надежды найти в их череде хотя бы маленький зазор. Совсем недавно Алина стала обладательницей очень удобного для городских передвижений нового «Фольксвагена-жучка», но ведь это тоже не велосипед, который можно просто прислонить к столбу на тротуаре.
Алина остановилась посреди дороги, с надеждой глядя на редких прохожих: вдруг кто-то из них сейчас сядет в машину и освободит для нее местечко? Часы показывали уже пять минут одиннадцатого, но отъезжать от бордюра никто не собирался.
«Они никуда не ездят, что ли? – с раздражением думала она, поглядывая на часы. – Зачем тогда машины покупать, если ими не пользоваться?»
Потеряв, в конце концов, надежду оставить машину в непосредственной близости от нужного ей дома, Алина поехала в сторону многоэтажного гаража, расположенного примерно в двухстах метрах.
«Самой Тамаре машина ни к чему… – подумала Алина, въезжая в гараж, – тут до театра просто рукой подать! Хотя, может она любит ездить на природу?.. наверное, и все те, чьими автомобилями забит центр города – любители вылазок на натуру…»
