По лагерям - страница 9

Я отправился в хижину, где слушал гитарные переборы. Это рудокоп Ник играл. Хороший малый, отлично работал пальцами, знал свое дело. Не надоедал, всегда играл по теме. Утром бодренький мотив, в обед спокойное. К вечеру заводил программу – от увеселительных резвых аккордов до неспешных, чуть слышных переборов.

Я закрыл глаза, и вот уже вставал с постели в новом дне. Встаю я бодро, не чета лежебокам-зевальщикам.

Отправлялся поздним утром, хотя казалось, что вечерело. Светило куда-то подевалось. День случился пасмурным, небо затянуло хмурыми облаками, которые сливаясь, покрывали небосвод холодной серой массой.

В том утре-вечере я побрел неторопливо навстречу приключениям.

Иногда подпрыгивал, встречая мелкое препятствие, резкий пологий склон. Ведь если бежишь и прыгаешь одновременно, все равно двигаешься вперед.

Отойдя от Лагеря на приличное расстояние, оглянулся.

Куда подевался просторный двор с будничными раскатистыми голосинами жильцов, вечными спорами, душевными посиделками у костра? Пропали милые сердцу хижины, нехитро обставленные внутри. Пропал Олли, с вечно дымящимся котлом позади.

Все превратилось в миниатюрную территорию, плотно обнесенную бревенчатым тыном. С замком и башнями посредине, словно картинка из сказочного сна; оно – лагерем не назовешь – стало крохотным, плывучим и хрупким в пространстве, скрытым от дальних глаз волокном нашего мира.

Издалека не понять, что происходит за бревнами. Какие в каменной глубине замка идут распри и дела, кто ходит-бродит в нем, что носят на телах, какими голосами вторят друг другу вежливые небылицы и чистую правду, и все ли факелы просмолены на ночь?

Теперь ничего не видать. Лишь сказочный образ, какой посмотришь в грезах.

Поразительно, как меняется представление об объекте, только потеряешь из виду.

Вот поживешь вдали от дома, привыкнешь хорошенько, так и забудешь дом, где жил. И не вспомнить, чем занимался, кем был, о чем думал.

Не вспомнить будет, кто ты был.

Пройдя лес вдоль реки, вышел к опушке, где бродили разномастные звери, собирались в стаи. Недалеко находился проход в Дикий Лес, его отсюда было не видать. Подойдешь к горе, на которую не взобраться, проход появится.

На подступах к проходу, ведущему в Лес, ждала неприятность – стая из пяти голодных ящуров. Я пытался осторожно обойти опасных хищников, но заметили. Уносил ноги, уводя стаю за собой.

Ящуры передвигались лихо. Пришлось искать укрытие – соревноваться с ними в скорости я не собирался.

Нужно было такое место, куда бы те не смогли взобраться.

Сразу привлек внимание одинокий, на склоне горы, камень. Он был огромен, примерно в три человеческих роста и диаметром с башенку, такую, что у нас в Лагере на северных воротах из бревен соорудили.

Но то башня, в нее попасть сил не требуется, лесенку приладили. А тут – целая проблема. А что делать? Других вариантов я не видел.

Приходилось цепляться за редкие, зыбкие уступы. Каждый раз случалось контролировать – надежна ли хватка, не соскользнет рука?

Глаза боятся, руки делают. Я все же изловчился и взобрался.

С верхушки камня казалось, он еще выше: хорошо просматривался лес с журчащей рекой, пересекающей чащу и выглядывающей у опушки – там бродила разная живность.

На камне безопасно. Ящуры лазать вверх не умели. Только бегали на задних лапах да челюстями клацали, мордой в камень упирались. А пасть разинут, так во всю хавальню зубы острые, как у волка. И то: завидовать станет.