6 марта, среда.
Вечером Линда сидела у меня на кухне и в очередной раз выслушивала мое нытье. Я рассказывал о своих сомнениях относительно группы.
– Насчет ухода, я бы не торопилась. А альбом можешь записывать хоть сейчас – группа тебе не помешает.
Все правильно, конечно, я и сам так думал, но времени мало: свалилось несколько заказов на минуса.
– Данчер огорчится, если ты уйдешь, – нахмурилась Лин,
– Не впервой. Он знает, что я эгоист.
– А всегда ли тебе от этого хорошо?
Дельный вопрос. Частенько мне это боком выходит. Иногда я думаю, если бы чуть-чуть подождать, не горячиться – всем было бы лучше. Как не хватает Линдиной выдержки!
– Замену тебе найти нелегко. Разве что Энди позовут? Но он гордый, откажется.
Первая фраза польстила мне так, что я не сразу расслышал остальные.
– Он же сам ушел, чего гордиться?
Я припомнил нашу встречу у «настоящих людей». Раньше с ним особо не общался, и теперь не потянуло. Не понимаю, почему он на меня осклабился.
– Поделиться с тобой своим творчеством? – сменила тему Лин. – В прошлом году альбом записала…
– И молчала?!
– А что говорить? Сам услышишь. Кустарщина! Только я не хочу, чтоб его слушал еще кто-то. Даже Арсений.
На этот счет я ее успокоил: тайны я хранить умею.
7 марта, четв.
В универе короткий день, все носятся с завтрашним праздником. Я сидел в столовке с Сеней и Линдой, закусывая чай сникерсом. Сеня постоянно подкалывал Линду насчет Дэйва. Не подозревал его в таком изощренном сарказме! Лин мудро не обращала внимания. А тем временем, мистер Колдуэл уже стал Дэйвом. Естественно, я желаю Лин счастья, но все-таки будет жаль, если она уедет. Впрочем, до этого еще далеко! Так я думал до тех пор, пока мы не вышли на улицу. У ворот института Дэйв ждал Линду. Да-а, неужели все так серьезно?
Пришел домой и поставил диск Линды. Она даже обложку сама нарисовала. На ней изображена чья-то рука, сжимающая клинок, который посередине раздваивается, и из раздвоенных гнутых железок выглядывает голова дракона. Фон – темно-зеленая кирпичная стена, подсвеченная факелом. Клавиши, бас-гитара и флейта записаны Линдой. А больше на альбоме ничего и нет – только аранжировки, сделанные на синтезаторе и на компьютере.
На диске тринадцать песен. Некоторые спеты под фортепиано, другие представляли собой сочетание бас-гитары и флейты. Были и «натехнаренные» – нечто этно-нью-эйджевое. Пара инструменталок, в коих сочетались клавишные трели и соло на басу, флейта и прописанные на компьютере ударные.
Тексты поражали красотой и яркостью – не ожидал от Линды столь филигранной поэзии. То женственные, то жесткие, будто написаны зрелым, решительным мужчиной. Манера исполнения то нежная, то резкая и экзальтированная, то кричаще-рычащая, а то голос звучал настолько чисто и высоко, что удивляешься безграничности талантов этой девушки. Как ей удалось с минимумом инструментов создать такую картину? Это продуманная эклектика, потрясающая глубина и многогранность.
Я в шоке – скорее от созерцания души, которая мне открылась. И от сознания того, что этого человека я знаю уже лет десять, но даже не догадывался, какой он потрясающий.
А еще я немного приуныл, задумавшись о собственном проекте. Вряд ли у меня так получится. Я всего лишь гитарист, причем сценический. Концертный драйв всегда был мне милее, чем студийная работа со звуком. Признаться, минусовками я занялся от безденежья, они на меня тоску наводят. Если же возьмусь за сольный альбом, такого шикарного результата мне не видать. И это обидно.
