– Как приятно, что ты поехала, – сказал он. – Нам обоим так приятно!
Рэчел что-то согласно шепнула в ответ на отцовский взгляд.
– Мы уж постараемся, чтобы тебе было удобно. И Ридли. Мы считаем, что для нас честь – позаботиться о таком человеке. Будет, кому поспорить с Пеппером, – я-то на это никогда не отваживаюсь. Ну, как тебе это дитя – выросла, правда? Совсем взрослая, да?
Все еще держа Хелен за руку, он обнял Рэчел за плечи, заставив обеих оказаться в несколько неловкой близости, но Хелен продолжала смотреть в сторону.
– Как думаешь, она не подкачает? – спросил Уиллоуби.
– Конечно, нет, – сказала Хелен.
– Ведь мы ожидаем от нее великих дел. – Он сжал плечо дочери, а затем выпустил ее из объятий. – Ну, а теперь о тебе. – Они уселись рядом на диванчике. – Как твои дети, надеюсь, в добром здравии? Они уже, кажется, в школу пойдут, да? На кого похожи, на тебя или на Эмброуза? Готов поспорить, они у вас на редкость смышленые!
Тут Хелен заметно оживилась и рассказала, что ее сыну шесть лет, а дочери – десять. Все говорят, что мальчик похож на нее, а девочка – на Ридли. Что касается смышлености, то им палец в рот не клади, это точно; и она, немного смущаясь, позволила себе припомнить смешной случай со своим сыном, как он, на минуту оставленный без присмотра, схватил пальцами кусок масла и побежал с ним к камину, чтобы бросить масло в огонь, просто так, ради интереса, – и этот интерес был ей так понятен.
– Но ты дала сорванцу понять, что такие шутки никуда не годятся?
– Шестилетнему ребенку? Я не думаю, что это так серьезно.
– Ну, я старомодный отец.
– Вздор, Уиллоуби, вот Рэчел лучше меня поймет.
Уиллоуби явно ожидал от дочери поддержки, но не дождался; в ее глазах ничего нельзя было рассмотреть, как в темной воде, руки по-прежнему играли с окаменелой рыбой, на лице застыло отсутствующее выражение. Старшие стали обсуждать, что необходимо сделать для удобства Ридли: стол поставить так, чтобы обязательно было видно море, но подальше от котлов, и чтобы мимо не ходили люди. Если он не отдохнет от работы сейчас, когда все его книги запакованы, то не отдохнет уже никогда; ведь там, в Санта-Марине, Хелен знала по опыту, он станет работать целые дни напролет; все его ящики, сказала она, битком набиты книгами.
– О, тут положись на меня – положись на меня! – воскликнул Уиллоуби, очевидно намереваясь сделать больше, чем она от него хотела. Тут, однако, в дверях показались Ридли и мистер Пеппер.
– Приветствую, Винрэс, – сказал Ридли, протягивая вялую руку, с таким видом, будто их встреча должна была нагнать тоску на них обоих, но больше, конечно, на него самого.
Уиллоуби проявил ту же сердечность, что и к Хелен, но несколько сдерживаемую почтением. Некоторое время никто ничего не говорил.
– Мы видели, как вы хохотали, – нарушила молчание Хелен. – Мистер Пеппер, должно быть, рассказал хороший анекдот.
– Вздор. Все его анекдоты были плохи, – проворчал ее муж.
– Ты все так же строг в суждениях, Ридли? – вступил мистер Винрэс.
– Мы так вам надоели, что вы ушли, – сказал Ридли, обращаясь к жене.
Поскольку это было правдой, Хелен не стала спорить, только спросила:
– Но когда мы ушли, анекдоты стали лучше?
И это оказалось излишним, потому что ее муж еще больше помрачнел и сказал:
– Они стали еще хуже, если это возможно.
Теперь все присутствующие почувствовали изрядную неловкость, последовала длинная напряженная пауза. Обстановку разрядил мистер Пеппер, который вдруг бросился на стул и поджал под себя ноги, будто старая дева, увидевшая мышь, – все из-за того, что по его щиколоткам прошелся сквозняк. Так, нахохлившись, обняв колени руками, мистер Пеппер стал похож на статую Будды; с этого возвышения, посасывая сигару, ни к кому отдельно не обращаясь, потому что никто не просил его об этом, он принялся глубокомысленно рассуждать о неведомых глубинах океана. Он признался, что удивлен, как это у мистера Винрэса целых десять кораблей регулярно курсируют между Лондоном и Буэнос-Айресом, и ни один из них не отряжен для изучения бледных глубоководных тварей.
