– Рада за тебя. – Люська даже не слышала, о чём я ей сказал. – Глеб, у нашей калитки сидит собака.
– Рад за неё, – съязвил я.
– Глеб, не просто собака, а самая лучшая собака на свете! – Люська была готова взлететь от восторга.
– Бобтейл? – удивился я.
– Ага! Прикинь. Это знак!
Люська мечтает о собаке – бобтейле. И только о нём. Она давно просит меня и Диану дать добро на покупку щенка, но мы пока держим оборону. Люська тоже не сдаётся, и при каждом удобном, и неудобном случае, напоминает о самой-самой великолепной собаке на планете.
– Наверное, принадлежит кому-нибудь из наших соседей, – предположи я, сделав два оборота на крутящемся стуле.
– Нет. Он ничейный.
– Бобтейл и бездомный? Такого не бывает.
– Говорю тебе, ничейный. Или… или его хозяин умер, а родственники выбросили беднягу на улицу. Такое часто случается.
– Люсь, я понимаю, как бы тебе хотелось, чтобы к нашей калитке притопал бездомный бобтейл, но такого, увы, никогда не случится.
– Тогда почему у него лапы в грязи? Ну ответь! И взгляд печальный. Очень печальный!
Внизу послышался лай. Я вздрогнул и вскочил со стула.
– Тише, Глеб, я сейчас всё объясню.
– Что это было?!
– Это бобтейльчик. Ты только не ори громко, но я привела его к нам. Хотела накормить и напоить.
Я рванул к двери.
– Глеб, сделай приветливое выражение лица. Ты напугаешь пёсика! Слышишь меня?! И не смей в его присутствии повышать голоса, у бобтейлов очень тонкая душевная организация. Намного тоньше, чем у Генкиного сверчка.
Из комнаты высунулся Димон.
– Что за шум?
– К нам за помощью прибежал бобтейл, а Глеб хочет его убить.
– Понял, – кивнул Димон. – Через пару минут я к вам присоединюсь.
В гостиной я увидел это лохматое серо-белое чудо. И он увидел меня. Сверкнув дружелюбными глазами и завиляв хвостом, пёс бросился ко мне, словно мы были закадычными друзьями.
– Смотри, Глеб, он тебя узнал. В прошлой жизни вы наверняка встречались.
– Подожди, подожди, – закричал я, пытаясь остудить пыл пса, который норовил поставить передние лапы мне на плечи. – Ну и здоровый же ты.
– И грязный, – верещала Люська. – Лапы перепачканы. Сразу понятно, скитался он под дождём, никому не нужный, всеми забытый и покинутый.
Псу всё же удалось перепачкать мне футболку.
– Место! – крикнул я.
Он моментально отбежал в сторону и сел рядом с креслом.
– Ого! Да он ещё и дрессированный, – восхитилась Люська.
– Накормила его?
– Да.
– Напоила?
– Угу.
– А теперь отведи к калитке, пусть домой бежит.
– Но, Глеб…
– Пойми, ты привела домой чужую собаку. Видела ошейник? О чём это говорит?
– Ни о чём! Он бездомный.
– Люсь, не зли меня. Знаешь, как это называется? Похищение!
– Кто кого похитил? – по лестницы спускался Димон.
За ним торопилась Райка.
Пёс сразу же вскочил и помчался им навстречу.
– Отпадная собачка! Привет, привет. Слушайте, а я ему понравился.
– Какой он пушистый! – восхитилась Райка. – И дружелюбный. Смотрите, он меня лижет.
– Он всех так приветствует, – пояснил я. – Дрессированный.
– А Глеб хочет выставить его на мороз.
– На улице плюс двадцать восемь.
– Ночью похолодает, – выпалила Люська. – Собака замёрзнет и её смерть будет тяжёлым грузом лежать на твоей совести.
– Как-нибудь переживу.
– Дим, ну скажи ему. Димка!
Узнав, что к чему, Димон занял мою сторону. Люська психанула.
– Сговорились! Живодёры. Тогда сами отводите его к калитке. Прощай, собака! Я сделала всё, что было в моих силах.
– Дядь Глеб, а я бы оставила собаку, – протянула Райка.
