По Мясницкой по улице Кирова - страница 2

Я буду мучеником дела,

И мы свершим немало дел.

Но если рассуждать речисто,

Нас ждет такой апофеоз.

Мы будем оба люди свиста,

И нас чуть что – так на мороз.

«О, книг божественных страницы – лепестки…»

О, книг божественных страницы – лепестки,

О, чудо-песнь: Россия, Лета, Лорелея.

Вы полюбились мне, рассудку вопреки,

И я об этом никогда не пожалею.

Ну а все люди по природе – что жуки,

И каждый мнит себя потомком скарабея,

С кем стать товарищем, кого принять в штыки,

Нужна решимость разобраться, не робея.

И пусть не умники кругом, не дураки,

Не пышут злобой, не разносчики елея.

Жизнь проживать свою – совсем не пустяки.

То жаром вспыхивая, то огарком тлея.

«Что костры инквизиции мерзкие…»

Что костры инквизиции мерзкие?

Что костёр девы Жанны Д'Арк?

Взвились ярче костры пионерские,

Красно-пламенный детства угар.

Помню, раз в одно утро туманное

Речь несвязную молвила ты,

Что мы просто смешные и пьяные,

Запоздавшие в осень цветы.

«Фиоритуры – это лесть…»

Фиоритуры – это лесть,

Вокала трепетного перлы.

Из глуби вдоха к высям лезть,

До муки слез щекочет нервы.

Семь раз отмерь и трижды взвесь,

Еще не факт, что будешь первым.

Зато невежество и спесь

С тобою встретятся, наверно.

Какое счастье, что мы здесь,

Светлы душой и не манерны.

Живем и радуемся днесь,

И все уйдем закономерно.

«Мой вымышленный друг совсем не рад…»

Мой вымышленный друг совсем не рад

Сознанию, что он живет как раб.

Свобода, по-французски liberte,

Наверное, засветит нашим детям,

Как в наши дни ворвалось фуэте,

Рожденное еще когда Чекетти.

А нам по жизни некогда весна

Обманным эликсиром послужила,

Как флаги революции, красна,

Со звездами, что сгустком крови в жилах.

«Из театра представления…»

Из театра представления —

В театр переживаний.

Устав от ночи бдения,

Заснул я на диване.

Москва, назад столетие,

Открыла мне кулисы.

Таирова там встретил я,

И Коонен Алису.

Свое пристрастье вкусами

Не упустив из виду,

Я в переулке Брюсовом

Райх встретил Зинаиду.

«Твой сон не в руку», – скажете

С лицом в надменной мине.

Зато не надо в гаджете

Мне их искать отныне.

«В метро сегодня, окрыленные…»

В метро сегодня, окрыленные,

Все с красной ветки на зеленую,

Да и с оранжевой на синюю

Все молодые и красивые.

И, словно свита триумфатора,

Все скопом ввысь по эскалатору.

И даже мне больные нервы

День марта календарный первый

Сумел всерьез разбередить.

Всё потому, что бог Ярило,

Со всей космическою силой,

Явил языческую прыть.

«Грядущих дней в остатке чисел мало верст…»

Грядущих дней в остатке чисел мало верст,

Сны в колыбели, жизни выстрел и погост.

Куда теперь, скажи, субстанция моя,

И неужели знать о том не вправе я?

Увы – не дадено почившей в бозе деве

Хоть малой толикой намека рассказать,

Какие слышатся ей райские напевы,

Что ублажает ее мертвые глаза.

«Смятение в глазах и блеск отчаянный…»

Смятение в глазах и блеск отчаянный,

Защитная готовность на все сто.

Кто будешь ты, попутчица случайная,

В раструбе долгополого пальто?

Не скромности удел ходить по лезвию,

Жизнь вовсе не арена Шапито.

Мне кажется – я знаю, ты – поэзия,

Но как посметь сказать тебе про то?

«Мой ангел, голубка моя…»

Зое Бру

Мой ангел, голубка моя!

Тебя, будь то время иное,

Писал бы Кранах, сыновья,

И Гойя, конечно же, Гойя.

Тебя бы, упорствую я,

С охотою пуще неволи,

Воспели Жорж Занд и мужья,

И опусы Сартра Жан-Поля.

И даже сквозь трель соловья

В час сумерек поздней весною

Мне слышится песня твоя,

И имя волшебное – Зоя.

«Снег выпал только в феврале…»

Назад Вперед

По Мясницкой по улице Кирова - страница 2

Похожие книги