По направлению к любви - страница 39

Спокойно, главное – спокойно. Чертите прямоугольник, начинаете. Первые десять альчиков они проигрывают очень быстро, и пока ничего не подозревая.

Проиграв ещё двадцать, чешут репу:

«Пацан, вот тебе везёт… У нас с собой мослов больше нет, продай три десятка, будем ещё играть».

Да уж, везёт, думаешь ты, как тут не повезти, когда из кино музыка доносится. Про мороженое вообще молчу.

Ты получаешь тридцать копеек и насовсем. Они – тридцать мослов минут на двадцать упорных схваток, по истечении которых опять оказываются на мели.

Борька болеет за меня и вообще намекает, что, мол, хватит играть, пора и того, в кино. Ты тоже не прочь закончить, но парни задеты за живое: «Ты что? А отыграться?»

Они злятся, переругиваются по-русски и по-туркменски, проигрывают ещё и ещё. Они не понимают, как это возможно: не везёт, и всё тут. Шайтан!

Может, конечно, и шайтан, только это вам, как папа говорит, не академия, здесь соображать надо.

Вы с Борькой обещаете выйти на другой день, чтобы они отыгрались, и уходите, звеня выигранной медью.

Туркменские ребята тоскливо провожают вас взглядом, очевидно, борясь с соблазном догнать, всё отобрать и накостылять, чтобы не мастерился. Скорее всего, так тому бы и быть, если бы не Борька: ты мелкий, а Борька здоровый, как лось, с ним связываться – себе дороже. Да и район военный, не туркменский.

Во дворе вы считаете трофеи: рубль с копейками.

Вы идёте в кино «Родина» – сначала за мороженым, потом в кассу, потом ещё раз за мороженым.

Возвращаетесь домой совершенно счастливые. Тут подгулявшие родители делают серьёзные лица и начинают воспитывать:

«Да мы вас обыскались! Как так в кино? А на что же вы развлекаетесь? Какие мослы? Опять мослы? Саня, ты что, на деньги играл? Опять? Ты же обещал».

«Да что я, они сами пристали, давай, давай. И не на деньги, а на мослы. Потом опять пристали, продай да продай».

«Как же вам за это дело шею не намылили?»

Вы с Борькой ужинаете, потом отправляетесь на улицу, но на берег в тот день больше ни ногой. Что там делать? В кино сходили, мороженое поели. В мослы поиграли.

Давай в ножички!

Когда нет полётов, папа выезжает на широченную взлётно-посадочную полосу и учит тебя водить ваш «ЗАЗ». Тебе двенадцать, вы помещаетесь на водительском сиденье вдвоём, папа сзади, а ты спереди, чтобы держал руль и доставал до педалей. Тебе кажется, ещё немного – и вы взлетите.

Тебе нравится ездить на «Запорожце» с папой и мамой по окрестностям твоей восточной родины. Вы наезжаете за покупками в Векиль-базар, мимо туркменского кладбища.

Однажды ты видишь туркменские похороны: вереница мужчин движется то ли быстрым шагом, то ли бежит трусцой. Они держат покойника, завёрнутого в ковёр, перебирают руками, смещаясь вдоль тела вперёд, потом опять подхватывая сзади.

Вы заходите в чайхану, которая представляет собой большой, открытый всем ветрам и застеленный коврами помост, защищённый от солнца навесом, в чайхане сидят пожилые туркмены, негромко переговариваются и неспешно попивают зелёный чай. Женщины и молодые мужчины в чайхану не ходят. Когда входим мы с папой и мамой, разговоры прекращаются ровно на одну секунду, мы со всеми очень вежливо здороваемся, получаем чашки с очень вкусным чаем, но долго не задерживаемся: нам ничего не говорят, но мы чувствуем, что без нас им будет лучше.

Вот мы проезжаем мост через Каракумский канал, едем к Байрамали, минуем древнюю крепость – развалины старого Мерва, разрушенного в незапамятные времена монголами, Мерва, которым гордились султаны, куда шли караваны с товарами из Индии и Персии, куда стекались паломники, где бывал Хайям.