Ольга на следующий день пошла по указанной свекровью тропинке делать колбасу. Саша, оставшись дома, расправила плечи и решила заделать прорехи в хозяйстве. Михалыч хлопотал о покупке киоска, и даже как-то понадобилось всей компанией встретиться с директором книготорга. Саша принарядилась: вещи были хоть и не новые, но составляли вполне модный комплект, и вроде бы ей удалось произвести впечатление на директора. Она заметила несколько масляно-заинтересованных его взглядов, но оценила это в ломаный грош, потому что имела мнение: на каждую встречную так посматривают типичные потаскуны. Однако Саша была уверена, что женщинам такие нравятся, она язвительно в душе перечислила внешние достоинства директора: «Высокий, симпатичный», – этот штамп ей приходилось часто слышать от пустых женщин, но она старалась сохранять внешнюю серьезность. Визит был недолгим, директор обещал готовить документы, необходимые для продажи. Михалыч с дочерью сели в свою машину. Саша села в машину к брату.
Через несколько дней Михалыч появился у Гоши в магазине с удрученным лицом:
– Представляешь, за киоском не закреплена земля. Это значит, что я постоянно буду в зависимости от вокзального начальства. Неохота их кормить, да еще в прихвате с вокзальной милицией.
– Да, действительно, неприятный ход событий, – отреагировал Гоша.
– Книготоргу дал отставку. Куда такие деньжищи за один железный коробок. Там у нас на поселке пустует приемный стеклотары, говорю заведующему: дай в аренду, так он уперся – нечего мне конкуренцию создавать. Я сказал, что хлеб, соль и спички не буду продавать, а больше в вашем магазине ничего нет. Он обиделся, все равно, говорит, нам нужно это помещение. Я попытался пугнуть насчет всяких проверок, так он, сволочь, Стародубцем прикрылся.
– Стародубец считается «авторитетом», воевать с блатными не хотелось бы. Однако, каков заведующий! Нашел укрытие, – досадливо заметил Гоша.
Расстались на том, что Гоша будет ждать еще какие-нибудь варианты от Михалыча, держа наготове нужную сумму денег. Но проскакивали деньки, а вариантов все не было, может даже они и были, но известны одному Михалычу. Саша не волновалась, дел по дому накопилось, и главным для нее было – вырваться из фабричного плена.
3
«Надо спать», – уговаривала себя Саша, однако воспоминания выстроились в длинную очередь и куда-то оттеснили сон. Теперь, когда факт смерти бабы Мани стоял неприглядный и зловещий, Саша вспомнила, как три дня назад она не могла спокойно уснуть, потому что, как и сегодня днем, ее буравил вопрос: «Вдруг баба Маня умерла?» Потом всякая ерунда тявкала на вопрос, пока он не испарился. А утром засосали дела. «Ведь я обещала заходить раз в неделю, и в субботу была у бабы Мани», – утешалась Саша. Затем, ближе к вечеру приехали на голубом москвичке родственники по отцу – двоюродная тетка с сыном. Саша не питала к ним добрых чувств, и год назад не сообщила им о смерти матери. От случайных людей прознала тетка, что нет больше ее кумы, и поспешила к Анатолию с тетей Нюсей.
– Ой, кумушка моя, моя красавица, – гундосила тетка, – что ж такое получилось? – и она заглядывала в глаза то старой Нюси, то Саши. Нюся ответила за двоих:
– Сэ́рдце. Шо зро́быш? Сама пи́ду сли́дом.
Гости хоть и жили по географическим меркам недалеко – километрах в пятидесяти в совхозе, или бывшем совхозе, в общем, в деревне, – остались ночевать.
