По обе стороны от… - страница 20
– На Энгельса лучше делали, – оттаивал душой Вова.
– А хинкали… Хинкали на Гороховой, помнишь, грузины лепили? Блиииин, какие там были хинкали!!! – визжала Фролова.
Экскурс в прошлое, продолжавшийся добрые полчаса, взбудоражил попутчиков до невозможности. Наташа была на грани душевного оргазма. И хитрый Володя этим умело пользовался.
– Может, это… ко мне поедем? Посидим, повспоминаем прошлое, Ленинград, выпьем там… закусим. Я в Бруклине живу, в Боро-Парке.
– Хрен знает. А, впрочем, поехали, Володь. Нечего мне в этой сраной гостинице делать.
Йес!, – торжествующе воскликнул про себя Игнатенок, а вслух деловито произнес:
– Надо на Брайтон заехать, – затариться. – Только у меня пока с деньгами не очень.
– Я угощаю, Володь. Сегодня такой заебательский день. Гони в свой Борный парк.
В «International Food» на Брайтоне купили три пакета неимоверно вкусной и не менее вредной русской еды. В отдельном пакете позвякивали бутылки.
Подкатили к дому. Убогая кирпичная пятиэтажка была густо опоясана нехитрыми узорами ржавых противопожарных лестниц. Таких в старом Бруклине – тьма.
Узкие марши подъезда. Прогорклый запах пережаренного лука. Девушка созерцала пространство с нездоровым блеском в глазах. Так же пахло в их родной коммуналке.
Лишь бы успеть до конца рабочего дня, пока эти дурачки с работы не вернулись, судорожно подгонял мысли и шаг возбудившийся духовно и физически Игнатенок. Лишь бы успеть.
Вова делил убогое сорокаметровое жилище с Кириллом и Славой. Своей, случайно упавшей ему на ладошку русской звездочке, он об этом не сказал. Зачем говорить? Он должен все успеть. Должен! Стрелки командирских часов показывали четыре часа пополудни.
***
Кирилл выскочил из вагона подземки, вприпрыжку преодолел платформу, быстро-быстро сбежал по кованной металлической лестнице вниз. Перепрыгивал по три-четыре ступеньки кряду. Он торопился домой. Даже не домой. Что там было делать в их двухкомнатной тесной лачуге? Смотреть, как противный долговязый мелкий аферист Игнатенок пьет сворованное в супермаркете пиво? Кирилл спешил к почтовому ящику. Сегодня по всем расчетам должно прийти такое долгожданное письмо от Марины.
Кирилл четко для себя решил. Нечего ему тут в Америке делать. Еще полгода каторжных работ на ненавистной стройке и все – домой. Заработаю денег, мечтал Кирилл, на маленькую однокомнатную квартиру в родном городке и амба – свалю на хрен из этого капиталистического дурдома.
Половина суммы уже хранилась под подкладкой старого уродливого чемодана.
Марина, Маринка, Мариночка…
Они даже не были парой. И целовались-то всего один раз – под июньским звездным небом в хмельном винном дурмане студенческого турпохода. Затем каждый из них жил своей личной жизнью. Марина более насыщенной, Кирилл попреснее. Но какая-то тонкая ниточка неуловимой душевной близости связывала их всегда. Они писали друг другу письма, как бы их не разбрасывала судьба-злодейка. И непременно в постскриптуме своего письма Кирилл добавлял обязательное и вечное «Я тебя люблю». Так, безответно, как в космос…
Параллельные прямые, как известно, не пересекаются. А двадцатидвухлетний парень не верил в абсолютную аксиоматичность дурацких математических постулатов. Свою параллельную прямую он намеревался изогнуть в дугу.
Почтовый ящик был пуст…
– Ссссука, – неизвестно в чей адрес просипел Кирилл и с грохотом захлопнул жестяную крышку ящика.