По острию - страница 3



Бросает враг завистливые взоры
На русские бескрайние просторы
И потому становятся наглей.
В год приснопамятный Петра прославим,
Хотя бывал заносчив и жесток.
Но тот задел, который нам оставил, —
Основа для реформ и новых правил.
С Петром Россия сделала рывок.

Гремячий ключ

До третьей весны

Эпохальные даты Великой страны
   Засияли в двадцатом столетье.
Не забудем восторг сорок пятой весны!
Не забудем апрельский подъём целины
   На космическом поле планеты!
Открывает врата Байконурский трамплин
   В неизвестное…
   Юрий Гагарин —
Космонавт человечества номер один.
Был простой паренёк, а теперь – исполин
   На прекрасном, но маленьком шаре.
День Победы сплотил утомлённый народ,
   И Восток стал связующей скрепой.
Мы гордились страной, мы стремились вперёд,
Романтической тайной манил небосвод
   В череде межпланетных концепций.
Но сегодня всё чаще грустим о былом,
   Глядя в окна мерцающей сферы.
Поутихли мечты… больше дум о земном…
Рядовые полёты даются с трудом:
   Нет прорыва – одни полумеры.
Будем верить и ждать, что пройдут времена
   Затяжного, застойного тлена.
К нам нагрянет однажды и третья весна,
Вместе с ней отряхнёмся и мы ото сна,
   Словно воздух, нужны перемены.

Гремячий ключ

Припомнилось мне преданье:
В Киржач как-то брёл святой.
Тяжёлое испытанье
По гуще ступать лесной.
То был Преподобный Сергий,
Воды захотел глоток.
И вот по мольбе извергла
Земля водяной поток.
Три шумных ручья забили,
Стекая к его ногам.
Подобное изобилье
Приписано чудесам.
Отныне в местечке диком
Раскатист, как гром, кипуч,
Впадает в реку Вондигу
Серебряный чистый ключ.
Летят, разбиваясь, струи,
Из чаши земли сырой.
Тяну к водопаду руки,
И вот – благодать волной!
Целебна для душ водица,
Для наших больных телес.
Святыни нельзя напиться,
Пока есть нательный крест.

Чёрные розы

(Памяти великой поэтессы М.И. Цветаевой)

Уж сколько их упало в эту бездну…

М.И. Цветаева
В доме приземистом низкие балки,
В них леденяще торчали крюки.
Чёрные розы[2] в некрашеной рамке
Скорбно склонили свои лепестки.
Так обозначено страшное место,
Где сорвалась в «эту бездну» и ты.
Акт безысходного в чём-то протеста,
Точка отсчёта твоей немоты.
Страх унижения в жизненной драме
Выше и горше, чем скверна могил.
Чёрные розы – сердечные шрамы,
Символ поэта, лишённого сил.
Брошена всеми: страной и друзьями.
В вечной тревоге за судьбы родных.
Втоптана в грязь нищетой и скорбями.
Холод нещадный во взглядах косых.
Много ли вспомним великих поэтов,
Столько хлебнувших страданий и бед?
Мало!.. Как мало посмертных букетов!
Чёрные розы – оборванный след.
Мету истории в день предосенний
Многие вспомнят и память почтят.
Пусть будет слабым для нас утешеньем
То, что отпели полвека спустя[3].
Гибель становится казнью режима!..
Грозным набатом звучит приговор.
Мысль откровенная – не-по-сти-жи-ма!..
Горько и больно за всё до сих пор.
Чёрные розы уже не завянут,
Будут сочить неподдельной слезой.
Символом нашей жестокости станут
Чёрные розы судьбы роковой.

Злободневное

Памяти священника и учёного

Павла Флоренского, к 140-летию со

дня рождения

Прошла эпоха!..
Восемьдесят пять
Со дня убийства мученика Павла.
По меркам нынешним ещё не свят,
Но праведным служением прославлен.
Должны пройти не годы, а века,
Чтоб осознать величие картины.
Большое видится издалека,
Все важные фрагменты и глубины.
Что изменилось нынче на Руси?
Меняются правители – и только.
Но тот же страх навязчивый висит,
И от тревоги бесконечной горько.
В тридцатые террор внутри страны,