– Подонки! – прошептал Владимир, и у него почему-то защемило сердце. – Нет уже России! Вы её сами же подарили врагам и предателям.
За двадцать два фунта стерлингов капитан «Ганновера» выделил Головинскому отличную одноместную каюту с трёхразовым питанием.
Пароход отчалил от пристани в двадцать три часа. Владимир даже не вышел на палубу, чтобы проститься с Родиной.
Наконец-то ему удалось принять настоящий горячий душ. После этого Головинский принялся бриться. В зеркале он видел своё лицо.
«Двадцать пять лет, а я всё похож на мальчишку: нос курносый, глаза васильковые, лёгкий румянец на щеках. Когда же моё лицо начнёт взрослеть? Ведь мне всегда дают не больше двадцати лет! Наверное из-за моих волос цвета спелой пшеницы. Постой, постой… – он внимательно всмотрелся, – выгорели наверное. Да нет… Цвет изменился! Да, да цвет изменился у волос! Они же все седые!» – дошло вдруг до Владимира.
Вернувшись к себе в каюту, он обнаружил в вещмешке свой парабеллум: «А это уже непорядок!»
Он открыл иллюминатор и выбросил его в море.
На Лондонской таможне чиновник, брезгливо морщась, попросил показать содержимое вещмешка.
Головинский принялся его развязывать.
– Хватит, достаточно! Запрещённого ничего не везёте? – отворачивая лицо, пробурчал чиновник.
– Нет!
– Ну хорошо! Проходите!
Был замечательный осенний день. Слабые солнечные лучи наполняли городские улицы светом. Повсюду люди, автомобили.
«Мирный город. Спокойная жизнь… Даже странно как-то видеть это после двух лет гражданской войны на Родине». – Думал Владимир, рассматривая Лондон из окна такси.
Он снял небольшую квартирку в красивом старом доме, недалеко от вокзала Виктория, заплатив за неделю.
Утром уже не было солнца. Чёрное небо, серые дома… На улицах очень много мужчин в военной форме и инвалидов без рук или ног. «Эхо Великой войны!» – вздохнул Владимир.
В течение дня он купил три костюма, несколько пар ботинок, туфлей, шляпы, рубашки, галстуки, вместительный чемодан и удобную трость. Но самое главное было в том, что Владимир, совершенно случайно, наткнулся на ателье, где шили военное обмундирование.
– Вы сможете изготовить точно такое, только моего размера? – спросил Головинский у юркого портного, вручая тому офицерский мундир гусарского Ингерманландского полка.
– Мистер, нет проблем! Мы можем сшить для вас любой мундир всех европейских армий. У нас есть золотая и серебряная нить, пуговицы и все необходимые аксессуары. Если пожелаете, то и головной убор. – Успокоил Владимира портной.
– Отлично! – обрадовался Головинский, – а вы могли бы мне…
– Если вам, мистер, нужна обувь для мундира, то это в следующем квартале. Там, я вас уверяю, вы найдёте всё!!! – угадав вопрос, объяснил портной.
К вечеру пошёл дождь. Сначала мелкий, а потом сильный и частый.
Вернувшись к себе, Головинский включил газовую печь. В квартире стало тепло и даже уютно. «Удачный день, – радовался он, – столько всего удалось сделать. Только вот надо срочно заняться «шлифовкой» английского языка. Моё произношение – это что-то страшное».
Утром за окном, не переставая, лил дождь. Владимир позавтракал в ближайшем кафе для мелких служащих, а затем купил большой чёрный зонт и вернулся домой.
Следующие три дня были похожи друг на друга: дождь, дождь и дождь. Не мелкий, типично Лондонский, а сильный, интенсивный и очень холодный. Головинский выходил из дому только для того, чтобы купить газеты и поесть в кафе. Он уже ходил в гражданской одежде. Надевать костюм, повязывать галстук стало для Владимира настоящей мукой. Ведь всю свою жизнь он носил военный мундир! Надо было также надевать ботинки и завязывать шнурки. Это процедура стала для него просто пыткой.
