По развилкам русской истории - страница 9

Былинные события тех времен малодостоверны, но в делах народных героев уже ясно просматривается то, что составляло в те далекие времена Святую Русь и Русь Окаянную. Это заметно даже в самых простых житейских ситуациях. Вот одна из них /6, с. 60/. Остановился «старый казак» Илья Муромец на распутье трех дорог перед Вещим камнем (помните картину В.М. Васнецова «Витязь на распутье»?) и читает: «Налево пойдешь – будешь богатым. Направо пойдешь – будешь женатым. Прямо пойдешь – будешь убитым». Ситуация ясна – прямо ходить нельзя, как сейчас бы написали «Вход воспрещен. Частная собственность. (или: Злая собака)». А вот идти по другому пути не только можно, но даже желательно, к чему и призывают рекламные сообщения на камне о возможности заработать денег или устроить свою личную жизнь, как мы поняли бы это в двадцать первом веке. Теперь послушаем сказителя, как эту ситуацию обдумывает богатырь Илья Муромец. Идти налево за богатством? А зачем оно ему? Нет у Ильи молодой жены, на которую можно было бы потратить это богатство, значит, и не нужно оно ему. Идти направо за молодой женой тоже нет смысла, поскольку для неё у Ильи нет того самого богатства, которое предлагается в левой стороне. Но компромиссный вариант: вначале сходить налево за богатством, а потом вернуться и пойти направо за молодой женой, Илья вообще не рассматривает. В этом с былинных времен прослеживается черта русского человека не любить компромиссы. Или так, или нет, и ничего другого. У Ильи остался только один вариант – идти вперед (отступить для былинного богатыря считалось совсем неприлично, поэтому такое действие не предлагалось). Делать нечего, тронул Илья Муромец своего коня и поехал туда, где можно голову сложить. Едет да посматривает по сторонам, нет ли чего злодейского? Нет ничего, всё красиво и спокойно. Обманул Вещий камень что ли? Вот и городок чистенький виднеется, а на крылечке девушка-чернавушка к себе в дом зовет, отдохнуть да развлечься предлагает: «Тебе пить или есть хочется? Опочинуться со мной хочется?”» То есть все радости жизни предлагает. Как тут не согласиться? Соглашается и Илья, да глаз и ухо востро держит. Не понравилась ему предлагаемая кровать, схватил он черна-вушку, да и бросил на нее. И полетела тесовая кровать во погреба глубокие! А в них уже маются десятка три молодцев, не совладавших с собой перед чарами девушки-чернавушки. Выгонял их Илья оттуда плетью, поучая «не сдаваться на речи бабьи, да прелести их мягкие». Вроде не столь богатырское дело совершил, ан поучительное, а значит, святое.

Пришедшим варягам нужно было подавить в славянском народе то, что считалось у него святым, в первую очередь добродушие и бессребреничество. И вот Олег собирает войско не на защиту страны, а для грабительского набега на Константинополь. В него он включает полян, древлян и других представителей славянских племён, а также приглашенных друзей-варягов и разных иноземцев. Разношерстная эта армия поплыла на 2000 кораблях, на которых разместилось около восьмидесяти тысяч воинов. Перешли море, вот и Константинополь, за его мощными стенами блестят золотые маковки христианских церквей. И здесь летописец, с трудом сдерживая ужас и негодование, начинает описывать действия Олега. «И вышел Олег на берег, и воевать начал, и много убийств сотворил около града греков, и разбил много полат, и пожёг церкви, и также взял пленников: одних посекли, других замучили, иных расстреляли, а других в море кинули; и много иного зла сделала русь грекам, которое могут ратники сотворить” /51, с. 8/. Вот оно, действо Руси Окаянной! Испугался Константинополь такой варварской дикости, беспощадной злобы и презрения к жизни при отсутствии всего святого, запросил пощады, откупаясь данью. Согласился и Олег, понимая трудности штурма высоких стен города, и в честь победы прибил свой щит на ворота Царьграда. Этим щитом Россия гордится до сих пор. А надо ли?