– Нет, не вижу, – возразила Гусеница.
Я сразу поняла – об этом приглашении на борт буду жалеть долго. После выдачи официального согласия, капитан, добрейшей души человек, выглянув в коридор, подозвал сопровождавших меня сюда мальчиков.
– Проводите даму, – произнес, будто ругательство.
Я прямо чувствовала, как он заканчивает фразу – «в карцер». Вроде как на постоянное жительство. Договаривались же только о месте, а вот о его качестве нет. Хотя меня бы сейчас и карцер устроил. Лишь бы подальше от этих пышущих восторгом и доброжелательностью лиц. Но, похоже, капитан оказался благороднее, чем я могла себе представить.
– В свободную каюту, – закончил он фразу.
Но размышлял долго. Видимо, соблазн был велик.
Целую каюту одной сильно раздражающей мне. Наверное, хочет запереть там, чтобы на глаза не попадалась. Можно будет просто представить, что меня здесь нет.
Обменявшись между собой суровыми взглядами, мальчики, почти так же нежно, как привели сюда, подхватили меня под руки, явно собираясь транспортировать по месту назначения. Чувствую, какой-то подвох в этой свободной каюте есть.
– Подождите, – внезапно остановил нас Рейберт, когда меня уже выносили через порог. – Ева Владимировна, будьте так добры, верните моим людям управление кораблем.
Вот же ж… нехороший человек!
– Обижаете, кэп, – донеслось из динамиков над нами. – Я уже вернула корабль в ваше полное владение.
– Прекрасно, – удовлетворенно кивнул он, давая понять, что мы свободны.
Меня очень резво вытащили в коридор.
Ах, моя бедная наивная Алиса. Далеко не мне и тем более не тебе была предназначена информация о контроле над кораблем, а вот этим вот очаровательным молодым людям. Еще немного и от воодушевления они сломают мне руку. Или даже обе – в стремлении угодить взбешенному капитану. По брошенной кэпом фразе прекрасно можно догадаться, по каким причинам мне, нарушительнице, позволили остаться в качестве гостьи, пусть и не особо желанной. Причем не в камере, а в целой каюте. Судя по периодически судорожно усиливающейся хватке и повышенному проценту суровости на их лицах, в чем фишка, они просекли.
– Может, я лучше сама пойду? – тихо поинтересовалась, болтая в воздухе ногами. – Мне, правда, несложно.
Мою вежливо высказанную просьбу, так же вежливо и молчаливо проигнорировали. Нет, я бы перетерпела, честно, если бы не было больно. Боли я с детства не переношу, она из меня все силы вытягивает. Осознав, что мирно мне с этой проблемой не справиться, предпочла перейти к более решительным действиям. Подтянув колени к груди, благо мне для этого обеспечивали прекрасную поддержку, резко ударила ногами, обутыми в чудесный образчик военных ботинок с титановыми носами, прямо в колени моих сопровождающих. В этом деле главное – правильно рассчитать силу удара. Перестараешься – и ноги переломаешь. Они со мной были не особо вежливы, но тяжкие травмы мне наносить не хотелось бы. Иначе капитан не побоится никаких угроз и все-таки выкинет меня прямо в вакуум открытого космоса.
«К счастью, процесс убеждения прошел успешно и без лишних травм», – констатировала про себя, потирая ноющие предплечья и слушая за спиной сдавленные ругательства. Но обернувшись к ним, поняла, что, возможно, стоило все же перетерпеть. Мужская гордость такая хрупкая вещь, а я по ней потопталась ногами в военной обуви, причем основательно. Ева, пора бы запомнить – сломанные руки всяко предпочтительнее мертвой тушки, болтающейся в безвоздушном пространстве. Некоторые вполне могут предпочесть участь консервной банки. Тем более конкретно эти парни о подобном исходе даже не подозревают. Долго сомнениями мучиться не будут.
